Когда заметно потяжелевший от груза уазик заколыхался по колее лесной дороги, оба перевели дух. Полдела сделано, осталось скинуть в выездном схроне стволы и амуницию, отмыть руки и следы крови на бортах, да пробираться околицами в город. Подвесить мясо можно у Ивана в гараже, а делить всё будут уже утром. Напряжение последнего часа спадало, Иван даже отпустил пару шуток про напрасно ждавшую сегодня гостинцев Любаню, мол «не её день, как совой об пень». И тут в яркое световое пятно ближнего света, справа из темноты, шагнула сухопарая фигура человека, требовательно сделавшая отмашку рукой – тормозим, мол. Оба сразу узнали Саху.

– 

Ёкарный бабай… и чё делать? – чуть севшим голосом спросил Иван, сбрасывая скорость.

– 

Дави! – решительно скомандовал Степан и приготовился подработать дверью, если нежданный гость попытается отскочить.

Иван не раздумывая вдавил педаль газа, успев перекинуть рычаг включения переднего моста, и «буханка» неожиданно вильнула влево, рывком выскакивая из колеи и вламываясь в густой куст орешника, сминая его словно траву.

– 

Ты чего? – Степан едва успел ухватиться за ручку перед собой, избежав казалось бы неминуемого удара головой о дверь.

– 

Борона в колее! А справа дерево.

Иван, ощерившись, остервенело крутил баранку и жал педаль газа, выдирая машину из густого орешника, подпиравшего кузов снизу. Уазик, перемолов ребристым протектором колёс вязкие тенета истерзанного куста, вырвался на дорогу, враз набрав скорость и оставив позади настырного егеря.

– Уфф… – Степан подмигнул умело управлявшему машиной напарнику и глянул в боковое зеркало. – А он ведь не отстанет.

Позади уже обозначились фары чужого автомобиля и скоро яркий свет полоснул вдогонку мчавшему по лесной дороге уазу.

Дело было дрянь. Левые стволы при себе да разделанный лось в салоне – голимый криминал. Иван тоже посматривал в зеркала заднего обзора, что-то прикидывая.

– 

У него Нива, – сказал покачав головой, – не уйдём. У нас груз, и скорость не та.

– 

Из леса выезжать нельзя. Рули, я щас…

Степан рысью перемахнул через моторную крышку в салон и подхватил ИЖ-27, переламывая и вставляя в стволы патроны, с трудом удерживая равновесие. Иван понимающее кивнул, не отвлекаясь от своего дела: от Нивы им не оторваться, а выезжать на трассу с таким сопровождением – чистое самоубийство. Враз перехватят, стоит Сахе сделать один звонок. Надо всё решать прямо сейчас, в лесу, пока егерь ещё не понял кого и с чем преследует.

– 

Притормози!

Степан уже перелез через пустые фляги и скользящие по салону части туши, и, натянув на лицо маску, изготовился у задней двери. Иван послушно скинул обороты, давая Ниве возможность сократить дистанцию. Как только свет её фар приблизился на нужное расстояние, Степан ногой распахнул двери и, вскинув ружьё, отдуплетил в радиатор Нивы. Резкий двойной выстрел враз погасил фары преследователя. Окутавшаяся белесым облаком пара Нива ощутимо сбавила скорость, вильнула в сторону и остановилась, скрывшись в темноте ночи уже далеко позади заново набравшего ход уазика. Ушли.

Вот так и покатались.

Железный человек

– 

Спускайся вниз! Тимир!

Мальчишка услышал эти слова сквозь забытье, очень похожее на сон, но которое позволяло контролировать хват рук, удерживающих щуплое тело где-то на середине ствола дерева. Сосна была ровной, как столб, с парой мощных сучьев, горизонтально выстреливших в четырёх метрах над землёй. На одном из сучьев он и сидел. А ещё выше, ближе к синеющему небу с белесыми облаками, начиналась хвойная крона, сыпавшая на него сухими иголками. Он с трудом повернул затекшую от статичного напряжения шею и посмотрел вниз, туда, где лежал бесформенной кучей огромный бурый медведь. Рядом с ним стоял человек одетый по лесному: в меховую парку, кожаные же штаны и мягкие сапоги. В руках у человека было ружьё. Хорошо знакомое ему ружьё с разбитым в щепки прикладом и, наверное, оно переключило сонное сознание на голос человека: прокуренный и хриплый, слегка сварливый и от того не менее родной голос любящей его бабушки. Да, под сосной была бабушка Евдокия, смотревшая то на мёртвого зверя, то на внука. Он непроизвольно всхлипнул и стал сантиметр за сантиметром скользить вниз по шелушившемуся слоёной корой стволу. Не удержался, и примерно с двух метров сорвался вниз, где у самой земли его подхватили сильные руки. Тут только он заметил лежавшие рядом с сосной рогатину и охотничий лук – неизменное оружие, с которым охотились его дед и бабушка. И заплакал. Впервые за двое суток.