«Так все-таки, ел он что-нибудь сегодня или нет?», – опять подумала Лизавета Петровна об Алексее, подходя к двадцатой квартире на пятом. Теперь она опять услышала колокольчик. Еще через минуту перед Мячиковой распахнулась дверь.

– Здравствуйте, – улыбнулась с порога молодая красивая женщина, дочь профессора химии, давнего пациента «скорой» – Александра Никитича.

Несколько лет назад он еще работал. Теперь почти не выходит из дома и знает всех врачей «скорой», а все врачи знают его.

– Что-то вы сегодня, Лизавета Петровна, долго, – с трудом переводя дыхание, поинтересовался профессор. – Опять машина не вышла? Сокращают, что ли? Мы слышали, будто сокращать собираются.

– Да как вам сказать, – ответила Мячикова, сразу направившись в ванную мыть руки, – Одна в ремонте, две не выйдут.

Даже из ванной был слышен тяжелый вдох.

– Александр Никитич, сегодня – дексаметазон. Как вы? – громко спросила Мячикова.

– Да уж, что есть, – с каждой минутой задыхаясь все больше, отвечал профессор, – Гидрокортизон, конечно, лучше. Ну уж…

– Сейчас, – сказала Лизавета Петровна, заканчивая набирать шприц.

Низко наклонив голову, профессор согласно кивает. Ждет. Минуты через две после введения, когда на лицо возвращаются краски, улыбка появляется на еще не старых губах, говорит:

– Как бы это самому научиться, внутривенно?

– Не надо вам, Александр Никитич, самому, – поняла Мячикова. – Пока мы есть.

Александр Никитич пристально посмотрел на Мячикову.

– А что, может такое быть, что вас не будет?

– Не должно быть, – словно убеждая саму себя, отвечает Лизавета Петровна. – Ну как, Вам лучше?

– Да, – энергично кивает он головой, продолжая слегка форсировать выдох. – Я ведь понимаю, снялся спазм. Кислород… и все такое. Хотя, кислород, как выясняется, не всегда абсолютно полезен…

– …Моя дочь вчера защитила диссертацию. Да она сама расскажет. Галя, Галинка! – громко позвал он. – Неси, неси! Уже можно.

Профессор Балакирев, конечно же, говорил о ставших почти ритуальными кофе и бутербродах с ветчиной. Во всяком случае, это было почти всегда, когда она приезжала сюда.

– Александр Никитич, дорогой, – как можно более мягко сказала Лизавета Петровна. – Вы же знаете, я не могу жевать у постели больного. Это как-то нехорошо. Хотя бы из солидарности.

И она засмеялась.

– Я? Больной? Кто это вам сказал? – в свою очередь улыбнулся профессор. – Был больной, а теперь здоровый. Нет, мне и правда лучше. Не отказывайтесь, не отказывайтесь. Мы еще немного поболтаем. А то я все один да один. А тут дочь пришла, вы приехали. Настоящий праздник. Галина, иди, иди, где ты?

В дверях появляется крупноглазая, лет двадцати трех, женщина с подносом, уставленным фаянсовыми чашками с кофе и внушительной горкой бутербродов.

– Рада за вас, – Лизавета Петровна отставила на минуту заполняемую карту вызова и улыбнулась Галине. – Интересная тема?

– Антиоксидантные свойства углекислого газа, – отвечает Галина. – Правда, у меня работа в сугубо химическом аспекте, но и для медицины это тоже интересно. Хотя, конечно, я думаю, не ново. В общем, в двух словах, – известно, что причиной многих заболеваний является перенасыщение клеток активными радикалами кислорода и недостаток углекислого газа. В определенных дозах он имеет сосудорасширяющий эффект, удаляет из клеток избыток свободных радикалов, регулирует кислотно-щелочной баланс.

– Да. Это известно, – отозвалась Мячикова. – Процентное соотношение ионов кислорода и водорода, PH среды, крови, лимфы, внутриклеточной жидкости.

– Ну да, конечно, вы должны это знать, – сказал Александр Никитич, с минуту поглядев на Мячиков, и сменил тему: – Ну, Галина, угощай!