– Почему ты что?

– Почему ты пошла искать меня? Зачем показала мне всё это?

Дот искоса посмотрела на меня своим фирменным взглядом. У тебя есть этот особый взгляд, знаешь, Дот? Тот самый взгляд, который означает: нужно как-то разобраться во всём самому; якобы у меня есть ключ к решению.

Но у меня его не было. Тогда не было. И сейчас нет. Ты возложила на меня слишком большие надежды, Дот.

– Нутром почуяла, – ответила она.

В тот день я ни разу не встретилмистера Дрю. Меня это немного расстроило. И даже слегка беспокоило. Вдруг он предложил мне эту работу шутки ради? Или же успел забыть обо мне. Тем не менее когда я вернулся в художественный отдел, то почувствовал себя под светом прожектора. Определённо точно можно утверждать: я перестал быть невидимкой.

Когда твердят о том, чтобы с головой погрузиться в работу, не следует это делать буквально.

– Это какое-то концептуальное произведение искусства?

– Хочешь стать героем мультфильма, когда вырастешь?

Мне кажется, команда художественного отдела отпустила ещё какие-то шуточки по поводу моего внешнего вида. Но я их не запомнил. Помню только их смех и своё горевшее от смущения лицо. Я помню, что старался до конца рабочего дня как можно быстрее разделаться со всякими мелкими поручениями и по возможности ни с кем не разговаривать.

Время шло. Пять часов. Шесть. Я уже давно приготовился идти домой. Мне хватило по горло первого дня на работе мечты. Но никто не сказал, во сколько заканчивался рабочий день. Люди вокруг никуда не уходили. Они продолжали сидеть, склонив головы над своими столами и усердно чирикая по бумаге карандашами.

– Всё хорошо, Бадди, можешь идти, – сказала мисс Ламберт. Я подскочил на месте – она внезапно оказалась позади.

– Я могу остаться, – сказал я. Мне не хотелось показаться ленивым. Я был трудягой.

– Всё нормально. Художники работают, потому что сроки поджимают. У тебя сегодня был первый день. Не похоже, что он прошёл легко. – Мисс Ламберт улыбнулась мне.

Я не знал, что ещё следовало сказать или сделать. Мне просто хотелось сбежать. Мысль о том, чтобы выйти на улицу, с ног до головы испачканным в чернилах, совсем не воодушевляла. Однако я последовал совету мисс Ламберт. Взял свою куртку и направился домой, вперив взгляд в тротуар под ногами. Не было настроения встречаться взглядами с прохожими. Те таращились на меня.

Тяжелее всего оказалось игнорировать крики людей в моём квартале.

– Эй, Бадди! Ты в чан с шоколадом упал, что ли?

И тому подобное.

Я добрался до дома и взлетел вверх по лестнице, врезавшись в мистера МакКенна. Тот выходил из ванной комнаты. Вокруг его бёдер было обёрнуто старое измученное полотенце. Над тканью свисал живот мужчины.

– Смотри, куда прёшь, парень!

Я ворвался в квартиру и пронёсся к себе в комнату мимо мамы. Она мыла посуду на кухне. Я резко остановился.

Я совсем забыл.

Про дедушку.

Он стоял в узком пространстве между изножьем кровати и стеной. Старик разглядывал гигантскую картину. Наверное, сама картина не была такой уж огромной – просто её размер казался чересчур внушительным в сравнении со стеной. Я всегда подозревал: больше всего места в комнате занимала именно картина.

– Мне бы лишь рубашку сменить, – сообщил я.

Однако дедушка не шевельнулся и вообще виду не подал, что услышал меня. Даже ничего не пробубнил себе под нос.

– Koszula, – сказал я. По-польски я говорил ужасно – мои знания языка были, мягко говоря, поверхностными. Я даже не был уверен в том, откуда в голову пришло слово «рубашка».

Кажется, и это не сработало.

Я осторожно направился в сторону дедушки в попытке сделать так, чтобы он меня заметил. Старик не обратил внимания. В итоге я просто перелез через кровать, чтобы добраться до комода. По пути к своей цели я бросил беглый взгляд на картину. На ней был изображён пейзаж с горами и деревьями. Он не был написан реалистично, подобно фотографии. Напротив, казалось, будто художник густо шлёпнул краской на холст, и у него случайно получилась картина. Я привык к ней – такой знакомой каждым мазком и линией. Известна мне не только сама картина, но и тяжёлая золотая рама. Когда я был маленьким, то спросил у мамы, настоящее ли это золото. Она ответила отрицанием. Я заявил тогда: если бы то оказалось настоящее золото, мы могли бы его продать и купить новую квартиру. И побольше еды. Мама улыбнулась на это: «Нужно ценить не раму».