Некоторые мистики утверждают, что человек – всего лишь кукла, которую водят за веревочки боги и демоны. Другие толкуют о судьбе и о том, что все действия человека предначертаны заранее. Кетелин старался не верить ни в одно из этих продиктованных отчаянием утверждений, и это давалось ему с трудом.

Легче всего было бы уверовать в самое простое: что дурные дела совершаются дурными людьми, но в этом Кетелину, к несчастью, препятствовал разум. За свою долгую жизнь он слишком часто видел, как дурные дела совершались людьми, которые считали себя хорошими – да и были хорошими по меркам своего общества. Император Горбен строил свою империю, чтобы принести мир и благоденствие странам, раздираемым нескончаемыми войнами. Ради этого он вторгался в соседние государства, разрушал города, громил армии и сгонял крестьян с их земель. В конце концов его усилия увенчались успехом, и воцарился мир. Но с прежних времен у него осталась огромная бездействующая армия, которую приходилось содержать. Чтобы добыть на это средства, он был вынужден расширить границы империи и войти в Дренан, но там его мечты потерпели крушение при Скельнском перевале. Все построенное им развалилось, и на руинах империи вновь начались нескончаемые мелкие войны.

Неудивительно, что горожане так напуганы, ведь война подходит к ним все ближе. Два месяца назад сражение состоялось в каких-нибудь сорока милях от Скептии.

Кетелин распахнул окно. Холодный ветер овевал его, на ясном небе сверкали звезды. В северном квартале города снова полыхал пожар. Еще одна несчастная семья смотрит, как горит ее дом, грустно подумал настоятель.

Услышав во дворе лай, он высунулся из окна и увидел внизу юношу в белой рубашке, а рядом черного пса. Кетелин накинул плащ и спустился к ним.

Собака при виде его зарычала и подалась вперед, как-то странно подпрыгивая. Кетелин, присев, протянул ей руку. Она наклонила голову набок, подозрительно глядя на него.

– Тебе что-то нужно? – спросил Кетелин, узнав в пришельце юношу, который помог брату Лайбану.

– Мне надо пристроить куда-то эту собаку, отец. Советник Рассив велел ее прикончить.

– За что?

– Она укусила Тодхе, когда он пинал старого Лаби… то есть брата Лайбана.

– И сильно покусала?

– Да нет, за икру тяпнула.

– Рад это слышать. Но почему ты решил, что это трехногое создание лучше всего спрятать у нас?

– Ну, вы ведь у него в долгу.

– За спасение брата Лайбана?

– Ну да.

– А он хоть на что-нибудь годен?

– Он волкодав. Боевой пес, ничего не боится.

– Зато ты боишься, – сказал Кетелин, заметив, что юноша то и дело беспокойно поглядывает в сторону открытых ворот.

– Тодхе и меня ищет. Он здоровый бык, и у него есть друзья.

– Значит, ты тоже нуждаешься в убежище?

– Ну нет. Меня-то им не догнать. Пойду домой, к тетке. Похоже, там опять что-то горит.

– Как зовут твою тетю?

– Атала. Она в церковь ходит. Большая такая и поет громко, но фальшиво.

– Я ее помню, – рассмеялся Кетелин. – Прачка, а в случае надобности повитуха. Славная женщина.

– Это верно.

– А родители твои?

– Они ушли в Мелликан на заработки, давно уже. Сказали, что потом пришлют за мной и сестрой, да так и не прислали. Сестра в прошлом году умерла от чумы. Мы с теткой думали, что тоже заболеем, но ничего, обошлось. Брат Лайбан давал нам разные травки, наказывал держать дом в чистоте и крыс морить.

– Да, тяжкое было время.

– Арбитры говорят, что чума пошла от монахов.

– Я знаю. В войне и неурожае тоже, видимо, виноваты мы. Почему же ты не веришь в то, что говорят арбитры?

– Из-за Лаби, наверное, – пожал плечами Рабалин. – Он всегда о любви толкует – не верится мне, чтобы он разносил чуму. Зачем ему это делать? Только не все ли равно, что я думаю.