Ван Чуньшэнь взял у нее золотого мальчика, сердце у него заныло. Он знал, что только желание завести сына могло заставить жену потратить все их сбережения на золото и отлить золотого ребенка. Никто и не узнает, сколько часов она длинными ночами тайком разглядывала фигурку.

Цзинь Лань предположила: «Она наверняка втайне заказала на Китайской улице на Пристани. Если бы отливали в Фуцзядяне, то ювелир бы шила в мешке не утаил!»

Ван Чуньшэню фигурка очень понравилась, он вернул ее в коробочку и решил несколько дней подержать диковину в своих руках. Цзинь Лань, увидев это, разозлилась – небось муж хочет присвоить фигурку себе: «Тут и моя доля есть, она не одна пахала на постоялом дворе». Договорив, Цзинь Лань выхватила коробку, вытащила фигурку и в мгновение ока отломила ей голову, руки и ноги. Похоже, золото было хорошей пробы, твердое, но при этом и гибкое, на разламывание Цзинь Лань не понадобилось прикладывать особых усилий. Глядя на еще недавно целую фигурку, которая вмиг лишилась конечностей и головы, Ван Чуньшэнь вскипел и тут же влепил Цзинь Лань пощечину. Женщина разревелась. Оспины на ее лице заблестели от слез, казалось, на лице ее выросла рыбья чешуя.

Этой ночью Ван Чуньшэню не спалось. Глубоко за полночь он услышал, как кто-то стучит в окно. Это был Ди Ишэн. Войдя в дом, он заорал: «Эй, Цзинь, на улице все посеребрило, иди собирай богатство!» Похоже, начался снегопад, а евнух снова напился.

С приходом зимы в Харбине уже несколько раз шел снег, но падал он не сильно и следов не оставил. А вот снегопад вчера ночью атаковал город по-крупному, в Харбине сделалось белым-бело. Стоявшие вдоль улиц вязы выглядели так, будто их жизнь оказалась на волоске, они вывесили засохшие листья как монеты для откупа, а когда налетела бандитская снежная буря, у них задрожали колени, и они сбросили листья на землю. На пустошах дикая трава, отросшая длиной с палочку для еды, хотела было еще поиграть в игры с осенью, но не тут-то было, сугробы выше колен погребли ее заживо. Как же выглядит Харбин после снегопада? Для ворон он наверняка представляется как три мучные лепешки, только что извлеченные из печи. Лепешка Пристани побольше других, Новый город – средняя, а Фуцзядянь – меньшая. Однако самую маленькую лепешку словно посыпали черным кунжутом. Ведь после снегопада здесь распространилось пугающее известие – пришла чума. Люди не могли спокойно усидеть дома и, пряча руки в рукава, выходили на улицу, чтобы узнать о происходящем.

На самом деле еще за два дня до смерти Ба Иня в рабочем бараке в Мацзягоу[28] мужчина средних лет, приехавший со станции Маньчжурия навестить родственников, несколько дней провалялся с жаром, затем вдруг из горла его хлынула кровь, и он умер. Следом за этим у другого обитателя того же барака, а потом и еще у троих случилась такая же болезнь. Врачи из русского госпиталя в Новом городе вынесли заключение, что в Харбине началась чума. В Фуцзядяне же пропустили эту новость мимо ушей. На третий день после смерти Ба Иня Лю Вэньцин, хозяин закусочной, где подавали соевый творог, из-за многодневного жара и кашля, опираясь на родных, пошел к лекарю, но по пути вдруг потерял сознание, из горла его хлынула кровь, и он испустил дух. При этом после смерти его лицо, как и у Ба Иня, стало темно-бурого цвета! А ведь Ба Инь был завсегдатаем этой закусочной. И только когда внезапно померла хозяйка постоялого двора «Три кана» У Фэнь, видный житель Фуцзядяня Фу Байчуань смекнул, что смерть этих троих от похожей болезни как-то подозрительна, и поспешил сообщить о том начальнику округа Юй Сысину. Юй Сысин оказался весьма встревожен: похоже, чума со станции Маньчжурия, о которой недавно пошла молва, подобно степному пожару дотянулась до Фуцзядяня.