Всё бы хорошо, только разнежишься от гостеприимства хранительниц, забудешься сладким сном или весельем – себя погубишь. Студентки выставили охрану на всех входах, включая чердак. Мы перебрались ближе к крыше, на всякий случай, и решили не спать. Сели в кружок играть в "дурака".

– Анфисовна, ты сдавай, что ли! – той, что привела гостей, отдали привилегию.

– А на что сдавать? На "доверчивого" али "переливного"?

– Эх, забыли, девочки! Петровна, стопки поставь! И рябиновку захвати!

Молодые "бабки", привыкая к будущей должности, называли друг дружку по отчествам. Анфиса – редкое исключение. Только их с Акулиной иногда называли по именам. Так удобнее, ибо зовут будущих хранительниц в основном почему-то Таньками. На курс в шестьдесят студенток двадцать восемь Татьян! Танковая дивизия какая-то!

– Лучше перцовочки, для сугреву! – распорядилась хозяйка комнаты, Ильинична. – Кровь разогнать!

– Ой, не надо, – взмолился Витёк. – Нам лучше медовой, самой легкой.

– Молчи, упырёк! Может, тебе ещё не достанется! – смеялись "бабки".

Петровна поставила перед всеми граненые цветные стаканчики. Анфиса сдала карты.

– Пики козырь!

– Поехали, други-подруженьки!

Студентки оживленно, лихорадочно веселились. Тоже нервничали. У меня азарта не хватало даже шугануть спящую камбалу. Самого клонило в сон, да нельзя. Повезло хотя бы, что они не "доверчивого дурака" выбрали.

Будущие хранительницы обожали колдовать даже в мелочах, поэтому любили игру, где не знаешь заранее настоящий вид у карты или наколдованный. Если не можешь отбиться или подозреваешь, можно не верить картам. Угадаешь обман, противник всё забирает, если масть настоящая – ты гребешь. Правило простое, но со мной играть в "доверчивого" не очень легко. При каждой ошибке я превращаюсь.

Мне от этого никаких неудобств, только потом будущие бабки долго издеваются и хихикают, прежде, чем меня выручить из собачьей шкуры. А игра-то простаивает!

Так что "переливной дурак" в нашей компании идет лучше. Перед каждым игроком ставят стопочку, наливают через одну. Если ты отбился, можешь перелить свою порцию соседу справа, если у него пустая. Или тебе нальют. Пить обязан тот, кто взял карты. Если стопка пустая, тебе нальют. Игра идет, пока питье льется по кругу, и ходы подогреваются не только наличием козырей, но и жаждой участников. Можно ведь нарочно грести карты и запивать!

– Акулинична, не мухлюй, допивай до дна!

– А ты снова бубны в пики перекрасила?

– Где, когда такое было? Я честно играю!

– Не спорьте, девочки! Я пока тасовала индикрасочку добавила! Если будет смена масти, карты позеленеют!

– Молодец, Анфиска! Беленький, а скажи, почему вы под ее окошком чаще других околачиваетесь? У меня ведь тоже коса есть! Может, тебе она приглянулась? Ну, скажи!

Вот, змеи! Знают ведь, что соврать не могу! Я после проклятья стал в беседах с дамским полом сдержанным, как какой-нибудь дипломат при шахе! Стараюсь весь базар фильтровать.

– У Анфиски третий этаж, – буркнул я. – А у тебя пятый!

Бабки-ёжки смеялись, показывая молодые зубки. Я не обижался. Просто устал сегодня, как… Просто устал. То ли на погоду мысли такие мрачные, то ли с голоду. Сейчас вроде хорошо закусили, должно отпустить, а мне только хуже. Ветер бьется в окна. В море зовет…

******

Кому интересно, в самом моменте перемены я ничего не чувствую. Это мгновенно. Если бы превратился с закрытыми глазами, удобно лежа, даже не знал бы, кто я – собака или человек. Я уже проверял. Стоя, сразу чувствуется, что касаешься земли четырьмя конечностями, да и хвостом на пробу помахать можно. Так и в первый раз я не сразу сообразил, что случилось!