После завтрака, состоявшего из чашки бодрящего напитка и круассана с миндальным кремом, Лилит решила прогуляться, надев свое любимое нежно-розовое платье, струящееся, как утренний туман, туфли в тон, изящно подчеркивающие стройность ее ног, и дополнив свой образ черной сумкой, в которой хранила свои маленькие секреты, и солнцезащитными очками, скрывающими усталость в глазах.

Прогуливаясь по центру города, утопающего в летнем зное, Лилит стремилась впитать каждый ускользающий момент. Она жадно вглядывалась в детали расцветающего мира: зеленые аллеи, пронизанные солнечными лучами, лазурный пруд, где плавали новоприбывшие утки, радостные лица прохожих, спешащих по своим делам. Казалось, ничто не могло омрачить эту идиллическую картину.

Но внезапно ее радость прервал тихий мужской голос:

– Лилит…

Обернувшись, она никого не увидела, но голос показался ей до боли знакомым. Лилит начала метаться в толпе, отчаянно пытаясь найти его.

Потеряв надежду, она неосознанно вернулась домой и долго сидела на диване, пытаясь осмыслить произошедшее.

– Чей это был голос? – вопрос, который Лилит задавала себе каждую минуту, прежде чем раствориться во сне.

***

Лилит вновь проснулась. Ночь была темна, беззвездна, и в ее разуме царил хаос. Лилит была в смятении, не понимая, что произошло накануне, какие события привели к этому чувству тревоги и потерянности, казалось, будто она выпала из реальности. Обрывки снов, подобно осколку разбитого зеркала, отражали лишь смутные образы и неясные чувства.

Лилит, словно завороженная, дни напролет не отрывала взгляд от своего полотна. Картина, рожденная из белого безмолвия, пленила ее целиком, лишив аппетита и сна. Два дня протекли в одном трансе, третий начался с той же мучительной точки. Часы тянулись, а в голове бился один и тот же вопрос: чей это был голос?

Казалось, и этот день растворится в пучине размышлений, но внезапный стук в дверь нарушил ее затворничество. Сердце Лилит заколотилось, дыхание сбилось от страха.

Собрав остатки воли, она все же открыла дверь и увидела Сабину, давнюю подругу, чье появление принесло долгожданное облегчение.

Сабина, окинув взглядом квартиру, сразу направилась в кухню. Но все же ее взор задержался на картине, стоявшей в углу зала.

– Кто это? – спросила Сабина, нарушая тишину.

– Моя фантазия, – ответила Лилит, скрывая свою тревогу улыбкой.

– Симпатично, – улыбаясь в ответ, заметила Сабина.

После Лилит пыталась отвлечься от недавних событий, уйти от тягостных мыслей, наслаждаясь общением с Сабиной. Бокал прохладного белого вина, с его легким фруктовым ароматом, и изысканные десерты, любезно предложенные подругой, помогали ей в этом, создавая иллюзию беззаботности. Она почти сумела отпустить тревожные мысли, как воздушный шарик в небо, пока Сабина, с присущей ей прямотой, вновь не затронула тему картины, случайно нажав на хроническую рану:

– Все же он невероятно прекрасен.

– Кто? – рассеянно спросила Лилит.

– Твой шедевр, конечно, – без тени сомнений ответила Сабина.

– Да, пожалуй, ты права, – произнесла Лилит, опустив глаза в пол.

– Давно ты его написала? Раньше я его не видела, – поинтересовалась Сабина.

– Нет, совсем недавно. Может, поговорим о чем-то другом? – с грустью в глазах промолвила Лилит, пытаясь скрыть свою тревогу.

После этой фразы Сабина, заметив тень замешательства на лице Лилит и зарождающиеся сомнения в ее глазах, тактично сменила тему, уводя разговор в другое русло. Они погрузились в обсуждение последних модных тенденций, сплетен о знаменитостях, светских новостей и других занимательных вещей, позволяя Лилит на время забыть о гнетущих беспокойствах, спрятаться от них за маской светской беседы.