Зря мама переживала, в институте Гриша не женился, пронесло. Про главный роман его жизни ходило много сплетен, но правды никто не знал.

– Мужики, давайте я схожу? – выплеснув осу из стакана, сказал Гриша и встал, поправляя пиджак.

– Не вопрос, – ответил Жужакин. Он редко приходил, но сегодня ему нужно было уточнить у Мерилина, в каком году снесли мост от элеватора на остров.

Гриша двинул шляпу на середину стола. В нее упали сотки и пятисотка. Жужакин – старый банковский работник сказал:

– На все. Ветеранам премию дали за советское детство, заслужили.

Всем было известно, что «Барнаул – столица мира», и надо помнить добрым словом, что только благодаря пиву появилась эта бессмертная фраза, сказанная музыкантом Лазориным и записанная братьями Ореховыми, которые так и назвали свою детективную повесть.

Теперь каждый детсадовец знал, что «Барнеаполь – пуп Земли». Огромный пивзавод во времена перестройки остался единственным работающим предприятием. Плодово-ягодную бормотуху в городе не делали, а водку в те времена продавали по талонам.

Уже два раза за трехсотлетнюю историю, город спасали торговцы. Сначала после первой промышленной революции закрылся сереброплавильный завод, и купцы подняли город на торговле хлебом с маслом.

После эпохи советской индустриализации, во время второй мировой войны, город превратился в большой завод. Чего тут только не делали: патроны, шины, моторы, радио, и много чего еще, но все рухнуло вместе со страной.

Опять торговцы открыли ларьки, палатки, лавки, магазины, торговые центры – и город ожил. Пиво стало местной нефтью. Так и пережили суровые годы.

Жужакин очень любил вспоминать, как тяжело было в советское время, но при этом как всё было хорошо.

«Бедный», – подумал Гриша, когда немолодая тетка Рая поглядывала на него с уважением, наливала два раза по три бутылки. Акции: берешь две – одна в подарок.

Тишина не уважали на работе, там никого не уважали. Начальницы часто менялись, их тасовали примерно раз в три года из колоды молодых привлекательных журналисток, главное, чтобы сиськи были хорошие.

Когда-то начальниками были мужики. Тишин еще застал такое и даже поработал при одном, звали его Тетерятник, теперь о нем складывают анекдоты.

При Тишине уже третья «Дуся-агрегат» или «бабенция со свистком» возглавляла комитет.

В городе знали, что Гриша – самый умный литературный критик. Молодые поэты его боялись и смотрели как на Пик Коммунизма. Старые – принимали по-человечески и любили с ним поболтать. Сам Дундарин, всем говорил:

– Тишин – это голова.

Гриша давно перестал дружить с Пчелкиным, сначала тот стал бухать во весь свой богатырский рост. А на пасху ударился головой о колокол на колокольне Покровского храма и стал бегать за попами, а потом вдруг женился.

Гриша подумал, что это к лучшему, но, кажется, ошибся. Пчелкин перестал писать и даже пить, стал петь в церкви, и общаться с ним было неприятно.

Тишин мужал.

***

На Петров день Петров ходил в Петропавловскую церковь. В другое время он в церковь не ходил, даже на отпевании знакомых старался не бывать, а на Петров день ходил.

О том, как вести себя в храме, он не знал, просто ставил свечи за упокой и за здравие, крестился и шел по делам.

Петров все время был при делах и ему это нравилось. В его возрасте люди стараются отойти от дел, а Петрову нравилось работать. Он был деловой человек и этим гордился, не так, чтобы стоять на перекрестке улиц Антона Петрова и Павловского тракта и гордиться. Но, когда он приходил на юбилей комсомола или на День юриста, заходя в зал, здоровался со всеми, кто что-то значил в городе. После этого несколько дней он мог гордиться собой, пока с ним не происходило что-нибудь противное. Петров принимал это как кару небесную, поэтому и ходил в храм на Петров день.