Школу свою я все равно не любил, с детства слыл там блаженненьким («Да че ты, Даник, все художники – педики! И батя твой – педик, а ты вообще откуда тогда взялся?»). Привязываться к новой не собирался, на старости школьных лет не заводят неземную дружбу. Старшие классы – время сплотившихся стаек, куда тебе вход уже воспрещен. Особенно если ты «педик», «блаженный» и «лимита». Я знал это и потому не переживал. Такой он – путь джедая.
Вряд ли первый понедельник в новой школе мог начаться хуже: Дэн проспал, опоздал на электричку, приехал после звонка и только тут обнаружил пятна краски на джинсах. Красные, на коленях, – будто он кого-то убил, а потом еще поползал по окровавленному трупу. Ожидаемо охранник не захотел пускать его – горой преградил путь на лестницу и собрался читать нотацию. Даже начал: раздулся как бульдог, ткнул под нос часы.
– Ну и где мы были?
Дэн всмотрелся в пухлое, вроде доброе веснушчатое лицо. Извинился, неловко забормотал про электричку, но вскоре потерялся в словах и по-детски уступил:
– Я больше не буду. Правда. Я никогда не опаздываю.
– Все вы так говорите, – начал напирать охранник, почуяв слабину и уперев руки в бока. – Говорите, а потом лохматые являетесь, в непотребном виде, вот ты…
– Это краска, не кровь! – сглупил Дэн, и маленькие из-за пухлых щек глаза стали еще меньше:
– Кр-ровь? – Охранник будто услышал только последнее слово. Оглядел запачканную джинсовую ткань и спохватился: – Та-ак, может, мне вообще милицию…
Дэн скрипнул зубами, затравленно осмотрелся – и опять наткнулся на этот бульдожий взгляд. Он не любил спорить, не умел, как говорила мама, «качать права», а потому просто старался все всегда делать правильно. А еще он прекрасно видел, что опаздывает все больше. Как бы вообще не пропустить первый урок…
– Ну пропустите, пожалуйста, у меня контрольная! – попробовал он снова.
– У кого? – «Бульдожий» настрой только усилился, а Дэн, вот досада, от волнения забыл имя учительницы.
– У… – оставалось только назвать кого-то наугад, в надежде, что выгорит, но, к счастью, тут ему пришли на помощь, да так, что он подпрыгнул. Охранник тоже.
– Отста-авить! – прогремело на весь вестибюль, сочно и басисто. – Беспреде-е-ел!
К лестнице подошел высокий мужчина лет пятидесяти, в защитной рубашке. Она напоминала скорее гимнастерку: с большими карманами, широким поясом, только портупеи не хватало. Тяжелой была и обувь, явно не сменка. Солидные боевые берцы.
– Человек рвется к знаниям, зачем задерживать? – уже тише изрек мужчина с важным видом. Отзеркалил позу охранника: упер в бока руки. Да, не бульдог уже. Овчарка. Немецкая. – Иди, Слав, судоку разгадывай. Я тебе «Крота» свежего вон на стол кинул.
Пока Дэн гадал, кто это может быть, выбирая между обжшником, трудовиком и физруком, охранник вдруг завял, буквально вытянулся в струнку и, энергично сдавая назад, пробормотал:
– Так точно, товарищ директор, Анатолий Викторович… сэр! Спасибо!
Вот это «сэр» Дэна и добило. Даже больше, чем «товарищ директор».
Мужчина кивнул, властно отмахнулся и двинулся к лестнице. Шел он быстро, чеканно. Дэн подумал – и увязался за ним, надеясь выяснить, где обитают десятиклассники, ну и, может, поблагодарить. Новая школа неприветливо обступила его зелеными стенами; по ступеням шаги зазвучали как-то гулко, словно каждый падал в невидимый колодец. Бр-р… хотя дома было круче. В старой школе из стен местами что-нибудь высыпалось, например известка, окурки или дохлые мухи.
На середине первого пролета директор соизволил-таки оглянуться, заметил преследование и даже первым завел беседу: