…После нескольких суток путешествия по восточным архангельским землям, доехал я до очень самобытного, старинного поморского села на реке Кимже, одного из левых притоков Мезени.

Село это тоже зовётся Кимжою.

Была уже глубокая ночь (по часам). И светло… И нигде не было видно ни души. «Тишь, безлюдье вокруг»… Только дизель-генератор сонно тарахтел в ангаре, на краю села. (Электроснабжение в Кимже – автономное. Федеральная ЛЭП сюда …не дотянулась). Я остановился на окраине. Вышел из машины. Пофотографировал местный колорит. Покосившиеся высокие старообрядческие кресты, старинные ветряные мельницы…

…А потом заметил одинокую женскую фигурку, идущую от околицы. Кому-то здесь, белой летней ночью, тоже не спалось…

Фигурка шла прямо в мою сторону. Я …двинулся ей навстречу.

«Девушка, а далеко ли отсюда до Северного Полярного круга?» – умничая, спросил я, чтобы …что-нибудь, этакое, спросить, для начала знакомства. «Километров 100, может, по меридиану, будет» – ответила она.

– Потрясающе! 100 км. До Заполярья. А у вас тут – мельницы. Значит, и хлеб здесь выращивали?

– Да. Это – самые северные в мире мельницы. Одна даже – полностью исправна. Может, в принципе, работать. А Вы откуда будете?

– Из Москвы.

– М-м! Далеко заехали. А …хотите, я Вас к обетному кресту отведу? (И, …мне показалось, что предложение это у неё уже было заготовлено заранее. Когда она ещё шла от околицы ко мне).

– Идём.

– …Километра полтора придётся идти. Через лес.

– Кишащий медведями?

– Есть, в принципе, и медведи в нашей глухомани.

– Тогда – тем более – идём. Только давайте уж, прежде, познакомимся. Пока мы с ними ещё не встретились. Вдруг потом …уже не получится? Я – Григорий по паспорту. А по жизни – просто – Григ.

– Очень приятно. А меня – Леной зовут.

Я запер НИВУ (Лену, похоже, это позабавило. Она чуть заметно, снисходительно улыбнулась. Как я узнал позже: в Кимже обычно ничего не запирают) – и мы потопали по лесной тропе.

Смелые, однако, тут, на Русском Севере, женщины. Вот она впервые меня видит. И идёт со мною без опаски, ночью по лесу. Впрочем, она ведь тут – дома. Чувствует себя уверенно. «А Вы хоть знаете, что такое: обетный крест?» – спросила меня девушка.

– Примерно. Но, готов послушать твоё объяснение.

– Ну, это – в прежние времена поморы, попав в какую-либо беду (погибая во время шторма в море к примеру) давали обет: в случае своего спасения поставить в благодарность Богу храм или крест. Таких крестов много поставлено по всему Северу. Но наш особенный. К нему люди издалека едут.

– Вот как? И чем же он особенный?

– …Силою. Способностью помогать.

Произнесено сие было приглушенно, благоговейным тоном. Но я значения сказанному ею не придал. Заговорил о другом.

– …А почему в ваших краях так много домов брошенных? Нет покупателей?

– Молодёжь, естественно, в города стремится. Уезжают. Но, дело ещё и – в том, что дома у нас продают, в общем, неохотно. Край ведь, по преимуществу, – старообрядческий. И дом здесь – не просто дом, а родовое гнездо. Вырастившее не одно поколение. Дом – хранитель духа поморского рода. И, кому попало его …далеко не всякий хозяин продаст. К покупателю долго будут присматриваться, оценивать. Продажу могут оговорить рядом условий (например: ничего не переделывать, не перестраивать) и потом будут приезжать с проверкой: как эти условия выполняются. И, если такого, заслужившего доверие покупателя, не находится, то дом предпочтут оставить умирать, но не продадут случайным людям, в негожие руки.