Сюаньлин наказал мне хорошенько отдохнуть и велел служанкам присматривать за мной. Линжун тоже собиралась вернуться в Ифу, но стоило нам пройти несколько шагов, как к нам подбежал Ли Чан и попросил ее следовать за государем.

Подруга виновато взглянула на меня, но тут же подобрала подол юбки и почти бегом направилась за Сюаньлином.

Я взяла Лючжу под руку, и мы не спеша направились к павильону Ифу. Следом за нами молча шли Пэй и Цзинцин.

– Госпожа, вы сразу же хотите вернуться в свои покои? – спросила внимательная Лючжу.

Прикусив губу, я покачала головой и повернула к озеру Фаньюэ. Я шла и смотрела, как подол моего роскошного наряда скользит по земле. Он был точно плывущие на горизонте облака во время заката. Вышитые на розовом фоне яблоневые ветви с еще нераскрывшимися бутонами напоминали о поре всеобщего цветения, что наступала весной. Сочетание розового и зеленого, золотого и серебряного было олицетворением весеннего великолепия.

А ведь этот рисунок состоит не из одного стежка и даже не из одной нити. Я неожиданно для самой себя задумалась о том, сколько же усилий и нитей потребовалось на то, чтобы создать эту потрясающую красоту. Сколько раз острие иглы пронзало тонкую шелковую ткань, пока на ее поверхности не появились переплетающиеся между собой яблоневые ветви? Интересно, а ткани было больно, когда сквозь нее проходила игла? Ей было так же больно, как мне сейчас?

Когда мы подошли к Ифу, я увидела во дворе цветущую бордовую магнолию, похожую на пылающий факел. Оглянувшись на озеро, я заметила на его поверхности распустившиеся лотосы. Видимо, пора яблоневого цветения уже прошла… Налетел порыв ветра, и у меня на глазах выступили слезы.

Вдруг какое-то смутное чувство кольнуло мое сердце. Я хотела ухватиться за него и разобраться, что это такое, но оно исчезло так же быстро, как появилось. Несколько парящих в воздухе бордовых лепестков опустились мне на рукав. Я осторожно смахнула их и в этот момент заметила, как бледны мои руки: точно снег, освещенный луной. Пара лепестков, не пожелав оказаться на земле, осталась на моих пальцах. Насыщенно красные пятна на белоснежной коже сразу же бросались в глаза.

Я сжала лепестки магнолии, а потом, раскрыв ладонь, завороженно следила за тем, как красная влага окрашивает линию моей жизни. Вместе с этим постепенно приходило осознание того, что именно тяготило мое сердце.

На ладонь бесшумно упала слеза.

А может, это была и не слеза, а капелька утренней росы, еще не успевшая высохнуть на солнце. Может, это дождинка, оставшаяся на листьях после вчерашней грозы. Как бы то ни было, эта капелька смочила мое иссушенное чувством одиночества сердце.

Я расправила плечи и гордо вскинула голову. Вытерев со щек влажные следы, я крепко сжала бордовый лепесток и молча улыбнулась.

С того дня пение Линжун каждую ночь звучало в комнатах императорского дворца. И не важно было, с кем император делил ложе, ее песни разносились эхом по Тайпину, пронзая темноту подобно свету луны, проникающему сквозь облака.

Сюаньши Ань понравилась государю, но не стала его новой фавориткой. Согласно правилам, после того как наложница проводила ночь с императором, ей присваивали более высокий ранг. Вот и Линжун повысили, сделав мэйжэнь, наложницей дополнительного шестого ранга. Раньше по статусу она была ниже и меня, и Мэйчжуан, и даже Чунь. Но нынче, когда Мэйчжуан понизили до чанцзай, до того же ранга, что и Чунь, Линжун уступала только мне.

Я, конечно же, обрадовалась, когда ей жаловали ранг мэйжэнь, но мои чувства не были такими же искренними, как тогда, когда благосклонности императора удостоилась Мэйчжуан. На этот раз радость смешалась с чувством разочарования и грусти.