Он поклонился ей с некоторой формальностью. Его тон был отчетливо жестким, когда он ответил, – моя работа вынудила меня быть здесь. Во всяком случае, мисс Ричмонд, мне ясно, и вам должно быть ясно, что наша дружба должна прекратиться.

– Ты не смотришь на меня, когда говоришь это, – сказала она, явно не впечатленная всерьез.

– Мне неприятно говорить вам такие вещи, – ответил он. – Но ваш приход снова, когда вы не должны этого делать, заставляет меня быть откровенным.

– Почему? – Спросила она, обхватив колени руками. – Почему наша дружба должна прекратиться?

– Есть много причин. Одной достаточно.

– Какой ты противный сегодня утром, Чанг!

Он укрылся в тишине.

– Ты, конечно, не ревнуешь к Хэнки? – Спросила она с дерзким озорством.

Он проигнорировал это.

– Не смотри так кисло. Я просто пошутила. Ты сердишься, потому что я заставила тебя помочь мне сказать… то, что было не совсем так?

– Мне не нравятся такие дела, – сказал он, неубедительно усердно орудуя кистью.

– Мне тоже, – сказала она. – Но что мне было делать? Знаешь, ты заставил меня обручиться с ним.

Он прервал работу и уставился на нее. Свет или что-то в этом роде в то утро больше всего подходил ей, маленькой, стройной, желтоволосой эльфийке, наиболее тревожно подходил.

– И если бы я не приехала сюда, чтобы стать твоей моделью, у меня не было бы неприятностей. И, войдя, что оставалось делать, как не выйти, как можно меньше повредив чувства бедного Питера?

Затем она посмотрела на него невинными глазами, как будто произнесла неоспоримое.

Роджер смотрел на нее с восхищением.

– Ты-предел! – Воскликнул он. – Предел!

– Но разве то, что я сказала, не правда? – Настаивала она. – А что еще я могла сделать?

– Правда? Да, верно, – сказал он, делая жест покорности. – Я признаю все-все, что угодно.

– Ну, будь же благоразумен, Чанг! – Упрекнула она. – Где это неправда?

– Если я позволю себе поспорить с тобой, то через пятнадцать минут буду бегать по лесу. Скажи, кто-нибудь в твоей семье или среди твоих знакомых когда-нибудь спорил с тобой?

Она задумалась, игнорируя иронию в его тоне.

– Нет, – сказала она, – я не думаю, что они так делали. У меня есть свой собственный путь.

– Я бы поклялся в этом, – воскликнул он.

– Ты единственный, кто когда-либо противостоял мне, – сказала она.

– Я? О, нет. Никогда! Но в одном я должен. – Он стал серьезным. – Рикс, я не буду иметь никакого отношения к тому, что ты обманываешь этого милого молодого человека. Это категорично и окончательно.

– Ну разве он не милый! – Воскликнула она. – Он мне всегда нравился с тех пор, как был маленьким мальчиком в школе танцев, с такой вежливой, тихой манерой шмыгать носом. Он терпеть не может сморкаться. Ты знаешь, есть такие люди. Я бы ни за что на свете не обидела его чувства. Видишь ли, все не могут быть такими суровыми и жесткими, как ты. Теперь ты получаешь позитивное удовольствие, говоря неприятные истины.

– Я не лжец, – коротко ответил он.

– Мне это в тебе нравится, – воскликнула она с энтузиазмом. – Это заставляет меня чувствовать такую уверенность. Ты единственный человек, которого я когда-либо знала, которому я верила.

Он посмотрел на нее с откровенным удивлением и подозрением.

– К чему ты клонишь? – Спросил он. – Ну, не смотри так невинно. Долой это!

– Я не понимаю, – сказала она, улыбаясь.

– Прошу прощения, но ты знаешь, точно. Чего ты добиваешься?

– Как мы можем быть друзьями, – взмолилась она, – если ты все время подозреваешь меня?

– Мы не будем друзьями, – решительно ответил он. – Это здесь и сейчас – конец.

Было очевидно, что его слова повергли ее в шок, странный шок удивления, как будто она ожидала совсем другого приема от своего предложения. Однако после недолгого размышления она, казалось, пришла в себя. – Как может такой умный человек, как вы, быть таким глупым? – Возразила она. – Ты прекрасно знаешь, что мы просто не можем не быть друзьями.