Пьер уже разменял четвертый десяток. Он был молод, красив, все красивые женщины Парижа с удовольствием шили платья в его ателье, и, естественно, он встречался с некоторыми из них. Это не были серьезные увлечения, но женщины его любили, и он отвечал им взаимностью. Но, когда в его жизни появилась Лили, он не просто почувствовал, что встретил свою женщину, это было нечто большее. Пьеру казалось, что до их встречи он просто не жил, и, если она вдруг уйдет, то и его жизнь кончится. Банальные слова о том, что она необходима ему, как воздух, приобрели совершенно конкретный смысл. Они гуляли, сидели в кафе, разговаривали. Он держал ее за руку и, когда она уходила, еще долго ощущал тепло ее ладони.

Он больше не говорил ей о том видении, которое посетило его в день их первой встречи. Возможно, боялся, что она сочтет его ненормальным, но оставаясь один, он мысленно обращался к посетившим его образам. Вот они идут по бульварам, и она что-то оживленно ему рассказывает. Ее лицо обращено к нему, и Пьер может в подробностях описать цвет ее помады, мягкую шляпу, надвинутую почти до самых бровей и даже пар изо рта при разговоре. На улице холодно, видимо уже зима, потому что на ней надето пальто из плотной ворсистой ткани, отороченное светлым пушистым мехом. Пьер видит, как поддерживает ее за локоть, чтобы она не поскользнулась на замерзших лужах.

Он не понимал, как такое возможно. Сейчас весна, он только что встретил эту женщину, не мог он помнить ничего, что еще не произошло, однако понимал, что это был не сон. Он уже не удивлялся своей неразрывной связи с Лили, тому, что мог с первого взгляда предсказать, в каком настроении она будет сегодня, куда предложит пойти. И именно поэтому Пьер больше не заговаривал о браке, чувствуя, что она еще не готова. Проводив ее до дома в первый день знакомства он, прощаясь, сказал, что будет ждать, когда она сможет его полюбить и стать его женой. Если для этого потребуются годы – пусть! Но это должно быть ее решение, потому что для себя он уже все решил.

– Хорошо, – сказала она серьезно, – договорились.

Когда Лили сказала Пьеру, что не знает, что она красива, она немного лукавила. Ей шел уже двадцать первый год, она была из довольно состоятельной и уважаемой семьи и понимала, что если она только этого захочет, то желающие на ней жениться выстроятся в длинную очередь под ее дверью. Ее мать, Этель Боне, была озадачена тем, что дочь не проявляет никакого интереса к замужеству. На все разговоры об этом Лили только пожимала плечами и фыркала, как норовистая кобыла. Отец в этих перепалках, к счастью, участия не принимал, потому что его мнение в семье было законом, и, если бы он решил, что Лили пора выходить замуж, ей пришлось бы покориться и начать искать себе подходящего мужа. А ей куда интересней было помогать отцу в его делах, вести переписку с клиентами и поставщиками на трех, помимо французского, языках – английском, испанском и португальском, которые она довольно прилично знала. Семья владела сетью магазинов, торгующих чаем, кофе и специями, а также португальскими винами, которые поставляли их родственники, жившие в Португалии. Лили всегда казалось, что разбираться в сортах кофе куда интереснее, чем быть замужней дамой и выращивать выводок детей!

Появление Пьера внесло сумятицу в ее жизнь. Не то, чтобы она мгновенно в него влюбилась. Да, он был красивый, умный, светский, утонченный и, к тому же, талантливый. Но не это было главным. Он был не такой, как все. Вокруг нее было много молодых людей, готовых говорить ей комплименты, и это было ужасно скучно. Лили заранее знала, что скажет ее собеседник в той или иной ситуации. Все ее знакомые были, как говорится, «из хороших семей», а поэтому – вежливые, галантные и совершенно предсказуемые. Она нравилась им, но никто не пылал к ней страстью – в их кругах это было не принято.