– Ну, вот видите, возможно, что репутация у меня и не самая лучшая, но я точно не маньяк.

– Я ничего не знаю про вашу репутацию, кроме того, что вы делаете самые красивые платья в Париже, – созналась Лили.

– Спасибо! Даже не знаю, смогу ли я соответствовать столь высокому мнению.

– Уж постарайтесь! Если вы испортите бабушкины кружева, будет страшно обидно! – засмеялась Лили.

Он тоже засмеялся.

– Если я сделаю вам платье вашей мечты, вы выйдете за меня замуж?

– Вы шутите?

– Нет, нисколько. Как ни дико это звучит, но я совершенно серьезно. Конечно, если я вам совершенно не нравлюсь, то я не буду настаивать.

– А платье все равно сделаете?

– О, да! Вы будете в нем самой прекрасной женщиной на земле! Да вы и без него будете прекрасны, – сказал он, и прозвучало это, почему-то, очень грустно. – Вы из тех женщин, которых можно одевать во что угодно, они все равно будут хороши. Таким я не нужен.

– Еще как нужны! Каждой женщине нужно красивое платье!

– Я знаю, что любому бриллианту нужна оправа, но и без оправы он не перестает быть бриллиантом. Вы хоть сами-то понимаете, насколько красивы? – спросил он почти сердито.

Лили растерялась. Этот разговор уже переставал быть легким флиртом. Она видела, что Пьер совершенно серьезен и действительно мучается, хотя не понимала, в чем она виновата.

– Я никогда над этим не задумывалась, – призналась она, – но я думаю, что это ведь не очень плохо?

– Я бы предпочел, чтобы вы не были так красивы, – сознался он, – потому что я бы все равно любил вас и, возможно, у меня было бы больше шансов на взаимность.

– У вас они и так есть, – улыбнулась она. – Кто же может устоять перед вами – таким красивым и талантливым?

– Лили, не нужно надо мной смеяться! – взмолился он, и ей показалось, что он сейчас заплачет.

– А я и не смеюсь, – сказала она без улыбки и посмотрела ему прямо в глаза. – У вас определенно есть шанс завоевать мое сердце, даже если платье мне не понравится.

Отныне они встречались почти ежедневно. Утром Пьер работал в Доме моды, рисовал, принимал посетительниц, обсуждал с ними фасоны и детали отделки, был мил и улыбчив, но часам к пяти сбегал ото всех, быстро переодевался и, пролетев пулей через гостиную, захлопывал за собой входную дверь. Все сотрудники с интересом следили за бурно развивающимся романом и знали, что теперь никакие встречи нельзя назначать на вторую половину дня. Но это совершенно не означало, что хозяин отошел от дел. Наоборот, он был как никогда продуктивен. Утром, когда закройщицы и швеи приходили на работу, они уже видели свет в его кабинете. Между собой они шептались, что, возможно, он и ночует в ателье, хотя чистые и всегда отглаженные рубашки этого не подтверждали. Хотя, кто знает, может быть, просто их запас висел в шкафу в его кабинете, куда не было доступа никому, даже его секретарше. Уборщица, мадам Рено, была единственным человеком, кто мог туда зайти чтобы убраться и протереть пыль. Она же отвечала за то, чтобы у Пьера всегда был запас свежемолотого кофе, который он себе заваривал в большой кружке. Возможно, что ей и было поручено следить за его гардеробом. Но, если это и было так, то об этом все равно никто бы не узнал, потому что мадам Рено, молчаливая работящая женщина средних лет, была из тех, кому можно без страха доверить семейные секреты – информацию она не выдала бы даже под пыткой.

Из-под карандаша Пьера выходили все новые прекрасные модели платьев, и никто больше не удивлялся, что условная женщина, на которую эти платья были надеты, на рисунках всегда неуловимо напоминала Лили Боне. Да, эта женщина была прекрасна! Ей, высокой и стройной, как никому подходили платья с длинной узкой юбкой, клиньями расходящейся книзу, укороченные жакеты с расширенными рукавами, отороченными мехом или изысканной вышивкой. Именно для Лили он создал свои платья-костюмы с юбкой и верхом из той же ткани, которые были одновременно и элегантными и практичными. На ее длинной шее так замечательно смотрелись и нити жемчуга, и бусы из цветных камней – малахита, бирюзы, лазурита! Лили была его музой, но живая женщина, которую он каждый вечер видел, была куда больше, чем муза, и возлюбленная вместе взятые.