Не любит он её. Точно. А за что? Бог его знает. Нет от него душевного тепла, не дождёшься, всё дорогими подарками да деньгами откупается. Впрочем, и невестка с внучатами тоже не очень-то радостно с ней общаются. Что ж, наверное, не ровня она им стала.

Да что сын! У него семья, большой бизнес. Дочка-то вон одна, без семьи, без детей, а тоже не слишком о матери думает, всё по заграницам болтается, домой не дозовёшься.

А Лена – это помощница по хозяйству в доме. Она и повариха, и уборщица, и постирать, если что, и всё на свете. И приятная во всех отношениях вроде женщина, но всё равно чужой человек. Ну как так можно, Господи, чтобы чужой человек твоё нижнее грязное бельё стирал, да ещё и копался в твоей одежде? Жены, что ли, нет? Вот она, например, всегда сама себе бельё стирает в своей ванной. Ей туда даже стиральную машинку поставили.

А где, кстати, Лена? Ах да! Она же со своим мужем, занимающимся здесь всем хозяйством, на выходные уехала в город, отдохнуть от дел. Сама же их и отпустила, и даже настаивала, чтобы они отдохнули, пока сын со своей семьей за границей.

Наталья Николаевна попробовала пошевелиться, но быстро отказалась от этой идеи. Между левой ногой и тазом резануло так, что у неё опять потемнело в глазах, да и боль во всем теле давала о себе знать. Пытаясь унять пульсирующую боль, женщина постепенно впала в забытье.

Очнулась, когда на улице уже начало темнеть.

Губы пересохли, хотелось пить.

«Вот так и помру здесь в этой нелепой позе с задранным подолом, и даже стакана воды некому подать», – подумала она.

Потом представила, что её, ту, которая никогда даже не мечтала о богатстве, экономя каждую копейку, найдут мёртвой на мозаичном дорогущем полу, в дорогом халате, в центре огромного дома, больше похожего на дворец, посреди роскоши и богатства, с развратно задранным подолом.

«А что, тело у меня вполне себе ещё ничего, гладкое, и ноги не дряблые, так что на фотографиях криминальной хроники буду смотреться достаточно привлекательно!» – с юмором подумала она.

А то, что сын, обнаружив её здесь, пригонит толпу криминалистов, сомнений не было.

Ей стало смешно, хотя смеяться она сейчас не смогла бы, потому что даже дышать было больно.

«Видимо, ещё и рёбра сломала», – решила Наталья Николаевна, находясь в каком-то полудремотном состоянии на грани обморока.

Всё тело горело огнём, висок ломило, боль пронизывала насквозь. Рук и ног она не чувствовала, поэтому просто лежала, глядя в потолок и ощущая, что ей очень хочется пить.

Чтобы хоть как-то утихомирить боль, она старалась осторожно вдыхать и выдыхать воздух, считая про себя и пытаясь отвлечься. И опять впала в забытье, больше похожее на обморок.

Время для Натальи Николаевны остановилось, поэтому она не знала, сколько часов прошло до того момента, когда она увидела Ангела.

«Господи! Сподобил ты меня увидеть чудо чудное!» – возопила она мысленно.

Ангел был весь неразличимо белый, почему-то с одним крылом и спускающийся откуда-то сверху, с небес. В руках его было нечто круглое и чёрное.

«Господи! Неужели он мне душу мою показать хочет?» – умилилась Наталья Николаевна.

Но вдруг что-то щёлкнуло у неё в голове, переключилось, и она поняла, что до этого видела всё как негатив. Ангел, наоборот, был тёмным и спускался на фоне света из-за спины, а в руках у него что-то сверкало.

Потом сознание ещё больше прояснилось. И теперь она видела, что перед ней в темноте стоял просто человек, державший в левой руке вешалку с какой-то одеждой и сумку, а в правой фонарик, и его силуэт освещался светом со второго этажа. Он спускался по той самой лестнице, с которой так внезапно скатилась она.