Белая карта Марса Сергей Вихорев

Глава 1.

Маленькое, видимым размером чуть более половины от земного, солнце клонилось к горизонту. Тем не менее, оно все еще висело в той части неба, которая даже в полдень была иссиня-черной. Это был так называемый дневной околозенит. Часть остекления купола, являвшегося никаким не куполом, а прямоугольным в плане ангаром, выходила на западную часть горизонта, начинавшую краснеть. Отблески этого зарождавшегося заката падали на лица, окрашивая их в медные цвета. На земле таких сочетаний красок неба и солнечного света было не сыскать, разве что в недоступных горах. Здесь же так выглядела третья четверть каждого дня.

Толпа в очередной раз одобрительно взревела – это была отработанная реакция на то, что Доктор Хеллер выдал очередную свою мысль.

– Вот же стадо! – злобно подумал Сомерсет и как бы невзначай покосился влево, туда где стоял этот Рэдклиф, в прежней жизни поселения бывший обычным Старшим Специалистом, теперь превратившийся в оголтелого активиста.

– После митинга не расходимся, – прокричал сквозь шум любивший делать такие излишние напоминания суетной Рэдклиф, заметивший взгляд Сомерсета.

– Да помню я, – отозвался Сомерсет, едва успев уложиться в паузу в речи Доктора Хеллера, в очередной раз рассказывавшего про этот свой круг истории, вернее сказать виток спирали.

Ближайшая дверь, одна из нескольких ведших из купола в галерею периметра, располагалась в паре десятков метров. Примерно там же висел экран, в углу которого была строка с цифровыми часами. Следовало подождать еще с десять минут и уж потом…

– Не в первый раз говорю, что именно мы оказались перед лицом того, что осветило человечество несколько тысячелетий назад, – снова завелся Хеллер, – Настало время новой античности. Именно нам выпал шанс построить подлинную демократию. История человечества описала круг невероятных масштабов. Вернее сказать сделала виток спирали развития. В античных городах, давших начало самому понятию «демократия», социально-политический процесс определялся очень небольшой группой граждан города. Они буквально знали друг друга в лицо. Ну или через одно рукопожатие. Если между ними и было неравенство, то оно было продиктовано исключительно заслугами. Любой нечестивец, будь то мошенник, или иной преступник просто изгонялся. Да, они не существовали на самообеспечении – то общество было рабовладельческим. Но как бы сейчас цинично это не звучало, рабы не включались в ту картину – их попросту не считали людьми. Конечно, это было ужасно. Но в памяти потомков осталось не то общество как таковое, а образ. Образ, на который желали равняться, но не могли допрыгнуть до той высоты. И вот, человечество описало виток по своей исторической орбите и теперь есть мы, вооруженные невообразимым парком машинерии. Я убежден, что мы вполне можем сравняться с теми титанами античного прошлого. С образом. В сознании поколений потомков это было общество, где нередкий простой горожанин был способен обессмертить свое имя в веках. Да впрочем, и в реальности так оно и было.

– Мистер Хеллер, было бы замечательно, если бы вы и ваши друзья, а также наши новые боссы поинтересовались, всех ли заводит мысль участвовать в этих ваших подвигах? – мысленно ответил Сомерсет.

– Если бы какое-то чудо вырвало тех античных героев из оков их примитивного существования и дало бы им взамен рабов нашу машинерию, то получились бы мы, – продолжал Хеллер.

– Мне тоже нужно чудо. Чудо, которое вырвет мою задницу из оков вашей долбанной затеи.       Минуты на экране сменяли друг друга. Дверь, расположенная под экраном как раз и вела к такому вот чуду, к бегству. К его, бегства, отправной точке.

– Уж лучше эта Гражданская Война, но на Земле, с деревьями, земным воздухом и даже грязью после дождя. А если вы так любите свои железки, то любите это без меня. И друг друга во всевозможных сочетаниях… – продолжил бесцельную мысленную дискуссию Сомерсет, – Будьте всем, чем хотите.

– Человечество, оставшееся на Земле давно погрязло в пороках, являвшихся неизбежными на пути становления, – продолжал Доктор Хеллер, – С ходом развития оно могло бы избавляться от них куда более эффективно, но мы видим другой результат. Тем не менее, мы должны быть благодарны ему в историческом смысле, и мы ни в коем случае не намерены порвать с ним. Мы просто удалимся. Удалимся не навсегда. При всем при этом мы взойдем и уже взошли на подлинно новую ступень. Мы формируем свою среду обитания вне Земли и способны обеспечивать свое существование полностью. Каждому из нас придан такой парк машинерии и такие ресурсы энергии, какие немыслимы ни для какого жителя Земли, разве что для представителей топ-бизнеса, но и они распоряжаются этими мощностями опосредованно, через цепи бесчисленных посредников-менеджеров. У нас же каждый если не второй, то третий способен спроектировать и построить новый объект производства. Мы – новая ступень эволюции. Если не в биологическом смысле, то в социальном, да и просто ментальном.

Насчет производства так оно и было. Как следствие, сверху, от лидеров мятежа пошли директивы наладить выпуск собственной боевой техники. На Земле военно-промышленный комплекс во все времена был чем-то элитарным, закрытым, здесь же дело поручили первым попавшимся. Благо каждый был высококлассным инженером, за исключением врачей. Даже за вопросы рационов по большей части отвечали никакие не повара, а назначаемые дежурные.Что насчет вооружений, то компетентность принимавших решения производила неоднозначные впечатления. Если противоракеты, до которых дело еще не дошло, были бы чем-то рациональным, то колесные бронемашины виделись совершеннейшими пережитком. Тем не менее, такое решение было принято.

Подразделение активиста Рэдклифа, в которое входил Сомерсет, такой же Старший Специалист как и этот новоявленный вожак, как раз было занято бронемашинами. Точнее было сказать, самым началом – проектированием постройкой производственных корпусов. Само конструирование бронемашин было совершенно тупым копированием шаблонов армии Земли, давно превратившейся в глобальную полицию, способную подавлять несопоставимо слабого противника. Подавлять противника вроде поднявшихся на очередной мятеж или демарш диктатур «желтой карты», то есть той части карты планеты, что была заселена не вышедшими из первоиндустриальных двадцатого или двадцать первого веков голодранцами. То была жизнь Земли.

Жизнь поселения, развивавшегося от первой посадочной позиции на протяжении сорока пяти лет являла собой в общем-то нечто достойное. Каждый знал зачем он сюда летел и по возвращении получал то, что зарабатывал. Но это было до мятежа. Новая организация рабочего времени, когда люди привлекались к разного рода работам в свободное время, копировала определенные практики, имевшие место в тех неблагополучных веках. Так поступали большевики – радикальная фракция коммунистов, поставившая на уши всю историю двадцатого века. Об этом рассказал если не друг, то хороший приятель Сомерсета, Долбин, Инженер-Лейтенант. Он был большим знатоком таких исторических подробностей, правда вместе с тем он был и любителем досочинять свою версию. Последнее не отменяло того, что он проявил себя куда разумнее большинства. Как и Сомерсет, этот разумный человек также не горел желанием окончить свои дни здесь, в этом чуждом человеческому естеству мире.

Хеллер продолжал свою болтовню, в которую время от времени вливалось едва слышимое жужжание – под остекленным сводом болталась пара дронов с крупноформатными камерами. Вообще целью этого очередного сборища была не только и не столько обработка мозгов собравшихся двух-трех сотен присутствовавших, сколько съемка очередной видеоверсии, которая должна была быть разнесена на все без малого пятьдесят тысяч человек. Столько составляло население объекта-колонии, включавшее в это число около тысячи человек персонала, пребывавшего в орбитальном пространстве. Такие тоже были – на орбите было что добывать – Фобос во всю потрошили, вынимая из него осмий, гафний и иттербий, составлявшие значительную долю когда-то влетевших в него метеоритов. Несколько сотен человек работали на орбитальном строительстве – меньший по размерам Деймос теперь летал со словно вонзившейся в него многокилометровой ажурной фермой, – небесное тело использовали как стабилизирующий груз строившейся станции для выращивания больших монокристаллов.

Наконец, время, на которое ориентировался Сомерсет подошло. Неторопливо развернувшись, он двинулся вправо, по направлению к двери. Люди один за другими принялись так же неторопливо расступаться.

– Ты куда? – послышался за спиной голос Дженнифер, входившей в подразделение. Она была не менее фанатичной активисткой, чем сам Рэдклиф.

– Туалет, – негромко произнес Сомерсет обернувшись.

– А-а, ладно, – ответила она, вроде как смутившись, или скорее изобразив смущение.

– Спасибо, что разрешаешь, – сердито подумал Сомерсет, продолжая свое движение к заветной двери.

– Когда пара створок этого стандартного шлюза закрылась, Сомерсет наконец-то облегченно выдохнул. Теперь он стоял посреди безлюдного коридора галереи периметра. По ходу Сомерсету пришла довольно экстравагантная мысль, что когда-то нечто подобное в его жизни уже было. Действительно, то же чувство, надо думать, с адреналином, было у него в далеком детстве, когда он так же вот предпринимал небезуспешные попытки улизнуть с уроков. Вернее было сказать с дополнительных занятий, да и уроков тоже. Вместо доктора Хеллера была не вполне нормальная училка, вознамерившаяся, а главное каким-то образом получившая разрешение проводить занятия по всей той индийской чертовщине. Мировая древняя культура, чтоб ее. Училка, судя по позднему, взрослому анализу воспоминаний была склонна курить что не следует. Примечательно было, что и аналог этих активистов тогда, в детстве, тоже был. Причем сами те, как выразился бы владевший виртуозным мастерством выражаться Долбин, «черти рогатые», ровно так же, как и юный Сомерсет не выказывали большого желания оставаться в школе дольше положенного. И при этом же препятствовали его побегам. Такова видимо была человеческая природа. С другой стороны, кто бы мог подумать, что то была настоящая тренировка, которую совсем юный Сомерсет придумал и устроил себе сам.