Одна из этих комнат, которая располагалась справа и была чуть больше, предназначалась для Анжелы. В ней был даже небольшой балкончик с видом на сад со столь аккуратно подстриженной живой изгородью, что было похоже, будто бы только этому и уделяли главное внимание хозяева. Все дышало свежестью и глубоким спокойствием.

* * *

Мирной кажется и долина неподалеку от города. Тихая темная ночь без малейшего дыхания ветерка. Темнота. Ни луны, ни звезд, никакого искусственного освещения. Лишь иногда пронесется поверху поезд, останавливающийся под аккомпанемент резкого визга тормозных колодок. Поезд рушит тишину из-за маленького полустанка между двумя туннелями, которые и ограничивают по ширине долину. В километре от железнодорожного полотна, проходящего по самому краю котловины, окруженной крутыми склонами, – речушка, которая, журча, выбегает откуда-то из горы, чтобы исчезнуть в другом конце в ущелье, из которого только по единственной узкой дороге можно добраться до долины, а потом и до игрушечной церквушки.

Из ущелья появляется автомобиль и останавливается перед железными воротами. Включен дальний свет фар, слышно ровное урчание мотора. Кто-то выходит со двора. Хотя человек заметно хромает, он все же старается быть попроворней. Когда хромой оказался у ворот и стал открывать их, водитель погасил фары и подошел к нему, закашлявшемуся от спешки, но раболепно склонившемуся перед приезжим, всем своим видом демонстрируя готовность выполнить любое его приказание.

– Все ли собрались? Все ли готово к обряду? – спросил его прибывший.

– Да, хозяин, все! Только вас ждут! – ответил хромой, всматриваясь в ветровое стекло машины, где, как ему показалось, кто-то сидел на пассажирском месте.

– Хорошо! Сейчас поставлю машину, и ты отведешь девушку, которая приехала со мной, в дом. Потом закрой ворота и спусти доберманов! – приказал тот и вошел в лимузин.

Когда автомобиль двинулся к церкви, сидящая рядом с ним девушка пожаловалась:

– Мне как-то не по себе, Николо! Почему все так мрачно?

– Не беспокойся, Ванесса! Все, что происходит впервые, всегда немножко страшно, потому что неизвестно, но, увидишь, тебе понравится! – ответил Николо, останавливая свой шикарный автомобиль возле небольшого садика, заросшего и неухоженного.

Они вышли из машины, и Николо подошел к девушке. Во мраке едва угадывались два силуэта, слившихся в поцелуе. Внезапно из-за тучи выглянул месяц, осветив и их, и все вокруг. Но только на миг – почти сразу же он снова исчез за облаком. Резкий женский крик пронесся над сонной долиной.

– Что случилось? – вздрогнул Николо.

– Ах! Там, в траве, какая-то могила! – воскликнула Ванесса, судорожно прижимаясь к нему.

– Ты все еще маленькая девочка! Но сегодня вечером ты станешь взрослой и зрелой, да так, что тебе и не снилось! – сказал Николо. В этот момент к ним подошел старик и открыл церковные двери.

Он взял Ванессу за руку и ввел в церковь. Николо подождал, пока они войдут и, путаясь в густой траве, направился к садику, где остановился возле могилы. На большой надгробной каменной плите было высечено чье-то имя. Он тихо коснулся шершавых букв. Затем встал на колени, сдвинул могильную плиту и шагнул вниз.

Старик провел девушку в церковь, где горело несколько свечей. Впрочем, нигде не было видно ни одного креста, и это строение скорее лишь напоминало церковь.

– Сначала ты переоденешься. Смелее, моя золотая! Не стесняйся! Сегодня вечером ты будешь невестой самого дьявола! – проговорил старик, подавая ей белое прозрачное подвенечное платье и исчез во мраке, откуда теперь появился некто в белой мантии.