По воскресеньям дядю не интересовало ничего, кроме «выходных» изданий его любимых газет, в увеличенном по случаю выходного дня объеме, с множеством приложений познавательного и развлекательного содержания. В течение недели он не покупал никакой прессы, зато все воскресенье проходило в чтении, причем, «от корки до корки». В общем, это воскресное пребывание на любимой софе в гостиной с перелистыванием кипы газет напоминало священный ритуал, который вряд ли кто-нибудь осмелился бы нарушить.

Нет, он не был своенравным. Напротив, спокойный и несколько замкнутый человек. Нечасто можно было услышать его, разговаривающего на повышенных тонах. Он жил по некоей осмысленной и одобренной самим для себя программе, чем, очевидно, был вполне удовлетворен. Тетушка Анна уважала такой жизненный ритм супруга, тем более что это никому не приносило никаких неудобств.

Пожалуй, единственным, кто всерьез побаивался Франциско, был отец Анжелы – Паоло. Франциско и ранее того недолюбливал, но когда погибла его сестра и он уверился в непосредственной вине Паоло в этой трагедии, то просто взял пистолет и направился пристрелить его.

Он сделал это без особого шума и угроз. Ни один человек, кроме его Анны, находись он тогда рядом с Францисско, не заподозрил бы в его поведении никаких преступных намерений.

Впрочем, и хорошо знающая его Анна не заметила каких-либо признаков столь сурового плана. Правда, подсознательно она чувствовала, что именно такой, как ее Франциско, который и муравья не обидит, в некоторых ситуациях может оказаться гораздо опаснее тех, кто шипит от злости и растрачивает силы на шумные угрозы.

После получения трагического известия Франциско очень страдал, и это было заметно невооруженным взглядом. А несколько дней спустя он просто исчез из дома. Это было совершенно необычно для него, и встревоженная Анна первым делом проверила, на месте ли оружие. Убедившись, что пистолета нет, она отбросила первую пришедшую в голову мысль о возможном самоубийстве мужа, как совершенно необоснованную – тому не за что было казнить себя, – и поняла, что дело в ком-то другом. Но кто это, если не Паоло!?

Анна немедленно поделилась своими подозрениями с полицейским инспектором – и, как оказалось, вовремя: Франциско задержали уже на юге, когда он выходил из поезда. Разрешение на ношение оружия у него было в порядке, и с этой стороны придраться к нему было нельзя, а что касается намерений, то доказать их было затруднительно. Да никто и не задавался такой целью. Так это дело и утихло…

Воскресенье – день, когда дядя Франциско занят газетами, но это не означает запрета на гостей. В первое со дня приезда Анжелы воскресенье к ним приехала Аналисса. Она была всего на год старше Анжелы, но девушки никогда не встречались. Правда, однажды, будучи еще совсем ребенком, Аналисса гостила в домике тетки на юге страны, но по стечению обстоятельств двоюродные сестры тогда не встретились.

От матери Аналиссе достались энергичность и проворство, и они прекрасно сочетались с унаследованной от отца приятной внешностью. В отличие от Аналиссы, ее мать Анна была классической представительницей того рода женщин, который в представлении обывателей накрепко связан с понятием «хозяйка домашнего очага». Так, когда вы договариваетесь по телефону с хозяйкой о комнате, которую хотели бы снять и слышите в трубке голос такой женщины, как Анна, ваше воображение рисует крупную женщину с огромным бюстом, переходящим, минуя талию, в солидную «кормовую часть». Не предвещающие ничего хорошего «руки в боки», соответствующий наклон головы – чтобы получше слышать того, кто посмел ее побеспокоить, – в общем, ждите скорого перехода в нападение.