Саэада в изящном пируэте сделала оборот и оказалась лицом к лицу с сыном. Её лицо улыбалось, глаза, так же зелёные, горели яростью и любовью. Её настрой, вместе с вибрациями сердца, передался и ему. Уголки рта поползли вверх, и он испытал некое чувство на грани счастья, гордости и гнева.

Такой он запомнил свою маму.

Хлопок. Круглый шарик со свистом вырывается из орудия капитана Эйдов. Он попадает точно в локоть Саэады, разламывая кости и плоть. Оторванная рука, со сжатой в ней саблей, падает на пол, a женщина, с ужасным воплем падает на колени, держась за кровоточащий обрубок. Дикий вопль оглашает округу, заставляя всех скорчиться и зажать уши. Дзыны были чувствительны к голосу, а песня боли вселяла в них первобытный ужас.

Далее последовало еще пять выстрелов оставшихся в живых Эйдов. Выстрелы прошивали тело бедной женщины насквозь. Первый угодил в плечо, второй с корнем оторвал одно ухо, третий попал в живот, четвёртый – туда же. Пятый выстрел попал ровно в центр груди, прямо в сердце. Вибрации прекратились. Голос Саэады умолк навсегда.

Саэалай устремился к своей любимой. Она уже не дышала, когда муж обхватил её своими руками и заключил в объятья. Слезы текли по опухшему лицу. Рана сильно болела, но он не думал о ней, горюя о потерянной любви.

Саэхор был уничтожен. Весь его мир перевернулся. Перед его глазами были глаза матери, любящие и яростные. Сейчас ему было нужно лишь одно из двух – ярость.

В леденящем душу порыве он устремился к сабле. Ухватив её в ловком кувырке, он нацелил её на перезаряжавших орудия Эйдов. В голове всплыли слова боевой песни. «Во-ба-ДО». Мощный импульс вырвался из оружия. Он был настолько силён, что самого его отбросило на расстояние в несколько широких шагов. Сила сабли прошила сразу двух солдат и буквально взорвала дом, стоявший позади них.

Быстро ретировавшись, он повторил слова песни еще громче.

– Во-ба-ДО! – еще одна пара коротышек пала на землю, лишившись конечностей.

Последним оказался капитан Эйдов, ловко увернувшийся от импульса. Он подбежал к юноше, саданул кулаком в железной перчатке тому по лицу и выбил из рук саблю. Следом он ударил того головой в грудь и парень упал на землю. Схватив клинок, капитан навалился на жертву сверху и начал прижимать его к шее юноши, давя на тыльную, не заострённую часть оружия.

Парень, лёжа, остановил лезвие в нескольких мгновениях от смертельного удара, схватив его своими руками. Ручьи крови стали течь по серой коже вниз, по направлению к локтям. Эйд яростно пыхтел, пытаясь закончить это как можно быстрее. Посмотрев в глаза юного Дзына, он ожидал увидеть страх. Но там была ярость, a на губах сияла улыбка.

Протяжная песня вырвалась из его уст, a клинок засиял еще сильнее, чем раньше. Воздух вибрировал и становился густым. Эйд хотел отпрянуть, но не смог. Он оцепенел. Голос юноши становился громче, разносясь хором по округе. Страх, теперь, наполнял сердце капитана. Он испытывал сильнейшую боль.

Кожа на его лице начала трескаться, прогорать и улетать, словно пепел. Выпученные глаза лопнули, забрызгав ужасное гневное лицо парня. Белая кость черепа обнажилась перед тусклым светом солнца и Эйд обмяк. Подоспевший Саэалай откинул его тело и вырвал саблю из окровавленных рук сына. Песнь смерти прекратилась. Юноша потерял сознание.

Деревья опустили тяжелые лапы ветвей над водой, словно бы желая испить прохладной влаги. Мерное течение реки колыхали всполохи от погружаемого весла. Ладья рассекала зеркальную гладь.

Тонкая рука водила пальцами по резным символам на её бортах. Саэхор читал замысловатую историю в дереве, лишь слегка касаясь его.