Она достала из сумочки еще одну старинную вещь – бумажную визитку, отдала Крису, еще раз попрощалась и удалилась из зала в неизвестном направлении.

За изучением картин Ван Гога можно было провести вечность и еще немного, прогрессия и эволюция художника с годами читалась в каждой новой работе, то, как он наносил краску и как он взаимодействовал с цветом, к тому же, теперь Крис в каждом новом полотне пытался угадать отношение художника к той загадочной пожилой даме. Помимо работ голландца, в экспозицию входили работы его товарищей современников и личные записки художника. Так незаметно прошло четыре с половиной часа, пока он не покинул здание музея и вынужденно не заулыбался, щурясь послеобеденному солнцу Амстердама.

Крис вытащил из кармана визитку и принялся ее изучать. Вся истертая, так что уголки были закругленными, а местами текст едва читался, на карточке значилось имя Джеймс МакИрвин, продажа поддержанных автомобилей, адрес был Соединенное Королевство, город Торки, улицу и номер дома было не разобрать. Ручкой на обратной стороне было написано название одного из каналов города, улица, и слово «Ракета», судя по всему, название катера. ИИ-ассистент проложил маршрут, который предполагал пол часа неспешной ходьбы. По пути в ларьке Крис взял банку Хайнекена и смореброд, местный исторический стритфуд, представляющий из себя кусок хлеба с выложенной сверху сельдью, соусом, тонкими ломтиками редиса, зеленым рубленым луком, красной икрой. Он методично уплетал свой мобильный обед по пути к точке на карте, встречая одобрительные взгляды местных жителей. Допив пиво, Крис смял банку и выкинул в урну, машинально проверил карманы, на месте ли карточки и телефон, и вспомнил о письме, которая дала ему его новая знакомая, на всякий случай вытер руки о джинсы и полез в задний карман, достал письмо из конверта и развернул. Бумага была, или по крайней мере казалась, очень старой, а почерк был аккуратны, не характерный тому, как сейчас быстро и небрежно пишут, и действительно был похож на тот, который был в записках, выставленных в музее.

«Дорогая моя,

Мне все сложнее представлять твой образ у себя в голове и это потихоньку сводит меня с ума. Я знаю, ты видишь все мои картины, и они могут сказать намного больше, чем я. Эти руки были созданы для кисти, а не пера. Сегодня видел бескрайнее, как мое чувство к тебе, поле подсолнухов и решил написать еще одну картину. Знаю, что таких уже две, но ты их так любишь. Я отрезал себе ухо, в надежде, что оно появится там же, где и ты, но ничего не произошло и кроме боли я ничего не почувствовал. Эта боль ничто по сравнению с той, что я испытываю от невозможности тебя увидеть…

С любовью и тоской, без надежды тебя встретить, твой Винсент»

На душе стало немного пасмурно, и не важно, было ли это выдумкой пожилой женщины, или невероятной и трагичной историей любви. Крису не доводилось испытывать ничего подобного, но одно он знал наверняка, что точно не хотел бы оказаться в такой ситуации.

Когда до конца маршрута оставалось меньше двух минут, Крис гадал, где же именно он будет искать этого самого англичанина со своей лодкой. Но искать не пришлось, среди множества экскурсионных катеров, похожих между собой как дальние и не очень дальние родственники, легко покачиваясь на волнах, стояла пришвартованной красная, как губная помада, лодка с красивой белой надписью на боку «Ракета». Рядом на пирсе стоял мужчина, одетый явно не по погоде, в старый вязаный свитер, спортивные штаны Adidas Original, кроксы увешанные брелочками всякой всячины, в том числе полноразмерной пивной открывашкой, в левой дымилась сигарета, а в правой бумажный стаканчик с чем-то горячим. Было сложно определить, сколько ему лет, но явно за 50, глаза закрывали видавшие виды классические рэйбэны, легкая темная щетина, разбавленная редкой сединой, и такого же окраса хаотично разбросанные кудри на голове.