– Ясно. Пока побудешь с нами до ближайшей деревни или города. А там посмотрим, – Тайлор хлопнул себя по коленям, подымаясь.

Он подошел к ней, наклонился, понизив голос.

– Попробуешь навредить кому-либо – поплатишься головой, – и добавил с нажимом, – поняла?

Роза была понятливой девочкой.

– Да.

– Клинк! – рыжий повернул голову в сторону.

– Да? – спросил вышедший из толпы парень старше Розы года на три.

– Проследишь за ней первое время, – Тайлор мотнул головой в сторону Розы, – пусть помогать будет.

– Почему я? – с досадой произнес он.

– Потому что больше “этой” заниматься некому. Все, парни. Отбой. Бродд, ты первый сегодня на дежурстве, – Тайлор ушел в палатку, показывая остальным пример.

Люди начали расходиться, кто-то остался у костра доедать похлебку, изредка посматривая на неожиданное пополнение отряда, кто-то сразу же улегся.

Почему он не убил меня в моем доме? Почему не приказал убить, когда меня обнаружили? Почему?

Роза лежала на траве, подстелив под спину плащ, а под голову – свой мешок, глядя в ночное небо. Понять облачно оно или нет, было невозможно – свет от факелов и костра затмевал свет звезд, а луны видно не было.

Тихая безмолвная ночь. Темная как омут и такая же холодная. Девочка поплотнее закуталась в плащ, стараясь хоть немножко согреться. Болезнь, даже самая простая, как простуда, для нее сейчас была смертельно опасной.

Неделя миновала с ее появления в отряде. Люди, первое время настороженно на нее поглядывающие, быстро привыкли к ее компании. Особого внимания она к себе не требовала, вообще старалась быть как можно более незаметной и тихой. Дневной марш по лесу давался ей с трудом, она плелась в самом конце вереницы, тяжело ступая по заросшей неровной тропе. (Интересно, откуда она тут? Дальше по материку нет никаких поселений, ее деревня самая крайняя, дальше только море. Или дорожка сохранилась еще со времен, когда Натлин и Авглор поддерживали торговый союз? Как же давно это было?) Несколько раз она отставала и едва не теряла разбойников, но чудом находила под вечер, когда уже разбивали лагерь. Ночью Роза замерзала от осеннего холода и, дрожа, куталась в свой грязный плащ из тонкой ткани. Когда шел дождь, она, как и раньше, спала под плотной листвой какой-нибудь ели.

Один раз Роза потеряла сознание от недоедания и усталости. Когда перед глазами заплясали черные круги, девочка отмахнулась от них, думая, что появившаяся в теле слабость пройдет и она переступит через нее, как ежедневно преодолевает голод и боль. Но изнеможение не желало проходить. Розе удалось пройти еще пять шагов, прежде чем ее сознание окончательно затуманилось и она провалилась во мрак.

Провалялась она всего полминуты, но за эти секунды ей привиделся самый яркий из всех снов, что доводилось ей видеть. Роза лежала на ярко-зеленой летней траве, такой мягкой и свежей, в разы лучше всяких подушек из гусиного пуха. Рядом, и непонятно с какой стороны она чувствовала чье-то присутствие, теплое и согревающее, как солнце. На краю поля зрения промелькнули темно-бордовые локоны. Женский ласковый голос напевал мелодию без слов. Роза узнала этот голос. Мама.

Но очнулась девочка на чьем-то плече, и секунды три не могла сообразить, куда делось дивные грезы. И даже поняв, что ее кто-то тащит, она ничего не сделала. Не смогла, потому что была безмерно истощенной. У девятилетних девочек не такой уж большой запас сил.

– Да брось ты ее, – прохрипел грубый голос откуда-то слева, – зря устанешь только. Тебе никто свою порцию отдавать не будет!

– Бросить девчонку подыхать?! – яростно прошипели ему в ответ над ухом Розы, – Совсем озверел уже?! Всего месяц прошел, и ты уже растерял всю честь и достоинство! Мы и без того вон сколько невинных жизней погубили, тебе еще одну надо, кровопийца?!