В размышлениях об умной науке орнитологии на заемном авто достиг центра дорогой столицы. За время моего отсутствия она стала еще дороже.

День, надо сказать, завязался жаркий. Две разборки с пристрастием за одно утро, да еще и термометр в тени показывает не менее тридцати. Когда такой накал, нужно быть сдержаннее. Или как говаривал грузчик дядя Гриша после третьего стакана собутыльникам: «Ребята, давайте быть культурнее».

Покидаю чужую машину тихо, как птенчик. И направляюсь в ближайшую аптеку. Потому как с разбитыми напрочь костяшками одной руки и сожженной ладонью другой чувствую себя не вполне комфортно: не в смысле боли, такую боль легко игнорировать, но когда клешни кровоточат и мысли – саднят. Как мудро обобщили наши предки: на хромых ногах и душа спотыкается.

С перебинтованными лапами я стал выглядеть как работяга-моряк, неловко притравивший трос. Вот за что люблю Москву, так это за то, что здесь никому ни до кого нет дела. «Лягушка, у тебя что, проблемы?» – «У меня? Проблемы? Да мне звиздец!»

Подхожу к автомату, втыкаю в щель кредитную карту, набираю номер. Трубку поднимают после третьего гудка:

– Крутов.

Хотя голос и положение генерала к шуткам не располагают, удержаться не могу:

– Здесь продается славянский шкаф?

– Шкаф? – не узнал меня Игорь.

Меняю «шифр»:

– А что, братец, невесты в вашем городе есть?

– Кому и кобыла невеста! Дронов!

– Он самый.

– Давне-е-енько не слыхивал твоего начальственного баритона.

– Повода не было.

– Теперь появился?

– Ага. Телефон «чистый»?

– Этот – как стеклышко. Так что за повод?

– Женщина.

– Я не удивлен.

– Убита в моей квартире три-четыре часа тому назад. Перед этим – изнасилована.

– Вот как…

– Тебя не информировали?

– Дрон, я занимаюсь организованной преступностью, а это…

– Подходит под проделки «писюкастого злыдня».

– Кого?

– Сексуального маньяка.

– И кто он?

– Боюсь, по мнению твоих коллег, я. Больше некому.

– Хорош…

– Кто?

Молчание длилось с полминуты.

– Дрон… Ее убил ты?

– Нет.

– Честно?

– Как на духу.

– Так. Идем дальше. Но – при личной встрече. Сможешь подъехать в управу?

– Да.

– Документы с собой? Я закажу тебе пропуск.

– Лучше обойтись без него.

– Чего так?

– Следить не хочу.

– Ты же понимаешь, Додо, если тебя с вахты сопроводит сам начальник управления…

– Генерал Крутов, – продолжил я почтительным тоном. – Понимаю, «смежники» будут озадачены.

– Еще как.

– Игорь, не выдумывай велосипед. Пошли какого-нибудь доверенного вьюношу встретить индивида на контакте и провести в вашенские апартаменты черным ходом. Ведь должен же быть у вас черный ход?

– А как же… И не один. И выходов столько же. Олег… Может, лучше вообще не в управе? На свежем, так сказать, воздухе? Тем более ветер, судя по всему, крепчает…

– Хорошо, что не маразм. Нет. Не лучше.

– Хозяин барин. Ты в центре?

– Да.

– Делаем так: садишься в кафешке «Тополя», что на Сретенке, и ждешь. Мой человечек тебя подберет.

– Сколько ждать?

– Сколько нужно. Контрольное время – тринадцать ноль-ноль.

– Понял.

– Дрон…

– Да?

– Расслабься. Судя по говору, ты напряжен, как солдат-первогодок перед присягой. На которую ни одна шалава к нему не приехала.

– Ценю твой генеральский юмор.

– Еще бы. Будь.

– Буду.

До контрольного срока почти час, времени – вагон; но Крутов мудр, «маячить» в кафешке невозможно, потому через десять минут я уже сижу в вышеозначенных «Тополях» – обычной полусквериковой забегаловке – и разминаюсь самым буржуйским, по понятиям семидесятых, занятием: потягиванием через соломинку коктейля под маловразумительным названием и весьма сомнительного качества. Заодно разглядываю проходящих. Не с целью выявления «мышки-наружки» – из чистого любопытства, граничащего с любознательностью.