Квартира встретила меня пылью и тишиной. Я не была здесь вечность. После выписки родители забрали меня к себе – «отдохни, окрепни». Бабушкины пироги, дедовы рассказы про СССР, мамины вздохи: «Ты так похудела…»

А сегодня – наконец-то дом.

Дверь захлопнулась за спиной, сумка шлёпнулась на пол. Я обвела взглядом комнату – всё на месте, но какое-то чужое.

Беспорядок. Слой пыли на комоде. Засохшая чашка с чаем, оставленная до аварии.

И – мёртвые растения.

Хойя, которую я растила три года. Аглаонема, пережившая два переезда. Антуриум – подарок на день рождения. Даже кактус, чёртов кактус, не дождался. Я провела пальцем по сморщенным листьям – они рассыпались в труху. Грустно, но было ожидаемо, что ими никто заниматься не будет. Спасибо, что хоть меня выходили.

Что ж, остаток дня придётся провести за наведением порядка и расхламлением. Боюсь представить, сколько раз мне предстоит спуститься к мусорным бакам, учитывая разрешённую нагрузку. Зато потом награжу себя ночным киномарафоном и чипсами, о да, наконец-то, к чёрту больничную еду, вогнавшую мой желудок в депрессию.

Я сильно похудела, скулы и ключицы стали чётче и заметнее, рёбра торчат, а под тонкой бледной кожей просматривается чуть-ли не вся кровеносная система. Но когда я ловлю своё отражение в зеркале – мне не страшно – мне интересно.

Это новое тело. Новая я.

И, может быть, этим летом я что-то потеряла – но что-то и обрела.

Сознание продирается сквозь липкую паутину сна, как сквозь густой туман. Глаза слипаются, веки налиты свинцом, а в висках пульсирует ленивая, размягчённая сонным теплом боль. Рука судорожно шаркает по прикроватной тумбе, пальцы нащупывают холодный прямоугольник телефона. Экран вспыхивает, ослепляя, и цифры медленно складываются в осмысленную картину: 11:34.

– Прекрасно, – выдыхаю я, и голос звучит хрипло, будто проржавевшим механизмом.

По ощущениям, я проспала не просто утро – я проспала последний день лета. А может, и весь сентябрь. Мозг услужливо подкидывает картинку: календарь, листы, безжалостно отрываемые чьей-то невидимой рукой, время, утекающее сквозь пальцы.

– Ну конечно, – бормочу себе под нос, – стоило ограничиться парой серий, а не глотать целый сезон, как последний киноман перед концом света.

Но разум тут же включает защитный механизм самооправдания: «Не нагнетай. Тебе двадцать один, а в двадцать один положено засыпать под утро, просыпаться в обед и считать это абсолютной нормой.»

Реальность, однако, напоминает о себе немилосердно: сегодня 31 августа. День вечеринки. Той самой, на которую я должна попасть. Проблема в том, что мой опыт праздной жизни стремится к нулю, а гардероб – его верный союзник – состоит из поношенных футболок, растянутых шорт и одного-единственного платья, купленного мамой «на выход». Остальное больше не сидит. В прямом смысле.

С трудом отрываюсь от матраса, будто он намагничен, и первое, что делаю, – заправляю постель. Автоматизм, въевшийся в подкорку с детства. «Беспорядок в комнате – беспорядок в голове», – голос матери звучит у меня в ушах четче, чем собственные мысли.

Умываюсь ледяной водой – лицо в зеркале бледное, с синяками под глазами. Волосы, непокорные и путаные, после долгой борьбы наконец скручиваются в длинную косу. Одна прядь остаётся свободной – привычный жест, прикрывающий шрам у виска.

Голода нет. Вернее, он где-то там, на задворках сознания, но я не горю желанием его искать. Натягиваю первые попавшиеся шорты, футболку с потрёпанным принтом – и выхожу в день, который, кажется, уже давно начался без меня.

В лифте больше нет того объявления с QR-кодом. «Набрали достаточно заявок», – догадываюсь. Быстро работают.