Десять шагов. Всего десять шагов.

Но ноги будто вросли в асфальт. Я пытаюсь унять дрожь в коленях, делаю глубокий вдох – воздух обжигающе холодный, с привкусом бензина и городской пыли. Выдох. Еще вдох. Но дыхательные упражнения не помогают. Сердце колотится так, будто рвется наружу, а в голове – каша из мыслей, каждая из которых шипит, как змея: «А вдруг не возьмут? А вдруг поймут, что ты не настолько хороша? А вдруг…»

«И как ты собралась идти по головам, если ноги у тебя – ватные, а руки дрожат, как у пьяницы?» – язвит внутренний голос.

В зеркальном фасаде высотки мое отражение кажется чужим. Серая юбка-карандаш, строгая, почти монашеская, черная блуза, слегка мешковатая – будто я пыталась спрятаться в ней. Волосы собраны в тугой хвост, но пара непокорных прядей вырвались на свободу, обрамляя лицо. Макияж минимальный – только чтобы не выглядеть мертвецом.

Но больше всего меня выдает папка в руках. Я прижимаю ее к груди так крепко, что пальцы побелели. Внутри – весь мой арсенал: рекомендации, справки, сертификаты. Бумаги, которые должны доказать, что я чего-то стою.

И вдруг осознаю: это не просто документы. Это мой щит. Последняя защита от мира, который смотрит на меня свысока, от тех, кто уже заранее решил, что я – никто. От собственного страха, что, может быть, они правы. Но если я сейчас развернусь и уйду – они победят. А я не могу позволить им победить.

Резкое движение позади – и я, не успев осознать угрозу, уже разворачиваюсь, инстинкты срабатывают быстрее мысли. Но мир взрывается оглушительным визгом шин, и внезапно, будто из самой преисподней, передо мной материализуется чёрный Aston Martin, его глянцевый корпус бросает в лицо ослепительные блики выглянувшего и такого редкого в этих местах солнца.

Я вздрагиваю, пальцы рефлекторно разжимаются – и бумаги, только что сжатые в моих ладонях, теперь кружатся в воздухе, как опавшие листья, прежде чем бесшумно опуститься на асфальт. Колени, и без того дрожащие от усталости, предательски подкашиваются, и я падаю – резко, нелепо, с глухим стуком, отдающимся в костях. «Как же жалко я должна выглядеть», мелькает в голове, но мысли путаются, захлёбываясь в адреналине.

А машина… Она стоит теперь неподвижно, будто всегда была здесь, будто она не возникла из ниоткуда, а просто ждала момента, чтобы я её заметила. Чёрная, как сама ночь, отполированная до зеркального блеска, она переливается в свете, словно живое существо, только что вырвавшееся из другого измерения.

И тут дверь открывается. Медленно, с непозволительной для этого мира театральностью.

Из неё выходит он.

Мгновенно я понимаю – это не человек. Нет, это что-то другое. Существо, для которого человеческая форма – лишь маска, временная оболочка. Он движется с такой ленивой, хищной грацией, что воздух вокруг него словно густеет, сопротивляясь. Его чёрная рубашка, расстёгнутая настолько, чтобы обнажить кожу, испещрённую татуировками, облегает тело так плотно, будто это не ткань, а вторая кожа. Брюки, безупречно сидящие на мощных бёдрах, подчёркивают каждое движение его длинных ног – ног, которые могли бы раздавить меня за секунду, если бы он того захотел.

Но самое страшное – его лицо.

Резкое, словно высеченное из мрамора рукой безумного скульптора. Скулы, будто готовые прорезать кожу. Губы, изогнутые в полуулыбке, которая не обещает ничего хорошего. А глаза… Боже, эти глаза. Глубокие, тёмные, как бездонные колодцы, в которых тонут души. В них – ни капли тепла, лишь холодное любопытство хищника, нашедшего новую игрушку.

Он приближается, и с каждым шагом земля подо мной кажется всё менее устойчивой. Его парфюм – смесь дыма, кожи и чего-то пряного, – окутывает меня, проникает в лёгкие, в кровь. Голова кружится.