– Мне известно только, что вас держали заложницей, а что было в действительности, можно только предполагать.

– Да уж, – протянула она, поворачиваясь к нему спиной, – понятно, откуда у вас это прозвище, Философ.

Наташа начала спускаться вниз, Философ, улыбнувшись краем рта, последовал за ней. Ему было известно обо всём, ведь он лично участвовал в допросе Кляпина Валерки и знал все подробности тех дней, которые стали роковыми в жизни Натальи. Ему ни о чём не следовало говорить, и, понимая это, Философ, как мог, старался успокоить Наташу и любезно предложил, подвезти её к дому Азизы.

Наташа вдруг ощутила такую потребность в подруге, что тут же согласилась, ей не с кем было больше поделиться горем и радостью.

Она раскрыла сумочку и, вынув пачку сигарет, уронила её на пол. Что со мной происходит, ужаснулась она, руки совсем не слушаются, надо отвлечься, иначе так и до психушки не далеко. Философ остановил машину и, подняв сумочку, протянул ей зажигалку.

– Вам нужно взять в себя в руки, всё забудется, даже самое плохое.

– Тоже мне психоаналитик, – она поднесла зажигалку к сигарете и, закурив, посмотрела в окно. – Поехали, это на Пирогова 18, корпус два.

Философ повернул машину с главной дороги и двигался по указанному адресу. Больше он не проронил ни слова, чем обрадовал Наташу. Ехали они совсем недолго и вскоре оказались у дома, где жили Ахмедовы. Вдруг её нет дома, подумала Наташа, что тогда, буду ждать. Никуда не поеду, не поговорив с Азиской.

– Я поднимусь сама, не надо ходить за мной, Антон… Александрович будет ждать меня в семь, я думаю, мы быстро доедем до башни с часами.

– Ага, – кивнул Философ, оценивающе провожая взглядом Наташу, которая не видела его пожирающего взгляда. Он был в курсе всего и знал, что Раскин приказал неотступно следовать за ней и беречь, как зеницу ока.

Он вспомнил, когда увидел её впервые, когда она ещё жила своей жизнью, в то время Раскин просил узнать, где её дом. Философ сам бы с удовольствием закрутил с ней роман, так она была хороша и наивна для своего возраста, несмотря на то, что имела уже кое-какой опыт, хотя разве это можно было назвать опытом. По его сведениям у неё был только единственный мужчина – друг, с которым она ещё училась в школе, с кем у неё и случился небольшой роман, ничем так и не закончившийся. Она не перестала встречаться с ним, и называла другом.

Философ негромко хохотнул, мысли о том, как он бы смог бы переспать с ней, привели его в возбуждение, и он, откинувшись на спинку сидения, закинул руки за голову. Немного осталось, потом, возможно, и ему что-нибудь достанется, но потом всё будет не так, как если бы это было сейчас. Он сделал музыку громче и уставился перед собой, глядя на обезьянку, висевшую на лобовом стекле, как они были похожи, её тоже дёргают за ниточки, когда хочется повертеть туда-сюда.

Азиза обняла подругу и расплакалась, вернее они обе заплакали, целуя, и обнимая друг друга.

– Разве можно так надолго пропадать?! – Азиза укоризненно посмотрела на подругу, – у тебя такие печальные глаза, а мне сказали… что с тобой всё в порядке.

– Кто сказал? – с удивлением спросила Наташа.

– Не знаю, – пожала плечами Зиска. – Честное слово, прошла неделя после твоего исчезновения или больше, потом позвонил какой-то мужчина, он сказал, чтобы тебя не искали, и что с тобой произошёл несчастный случай. Он позвонил к нам домой и сообщил, как только тебе станет лучше, ты вернёшься. И потом столько времени тебя не было.

– Понимаешь, – Наташа обняла подругу. – Столько всего случилось, и я так хотела увидеться, но жила за городом. Мне было очень плохо, пока меня приводили в чувства, я … – Она, опять заплакав, закрыла лицо руками и ощутила, как снова покрылась мурашками, она не могла рассказать Азизе всего, она боялась, что, вспомнив и пережив заново кошмар тех дней, ей станет только хуже. Воспоминания, словно острый нож, обжигающий болью, так не хотелось снова их выуживать из уголков подсознания, но она должна была это сделать, открыться подруге.