Влад свернул окно с описанием экспедиции Гаусса, читанное уже не раз, и посмотрел на список сообщений. Сегодня было удивительно спокойно. Обычно коллеги просили присутствовать при осмотрах, потому как пациенты часто были не вполне адекватны и спокойны. Иной раз настроение у них менялось резко и очень сильно. А сегодня половина специалистов попросту отсутствовала. Даже вон Тимура сменил сам Николаев, зав.отделением. Видимо, Алла задерживалась капитально.

Влад снова развернул окно. Рядом с текстом шли изображения и фотографии. Вот портрет самого Эриха фон Дригальского.

Крупный мужчина, лет сорока с характерными «жёсткими» мимическими морщинами руководителя, которые спускались вниз от носа и ещё одни от уголков рта. Жаль, фотография была нечёткой, не видно мелких черт. Но уже можно было говорить, что это был скорее непрошибаемо спокойный человек, который не побоится взглянуть в глаза смерти и на которого чрезвычайно сложно влиять.

Мир был другой. Люди были другими. Вот даже тот же Довжантоже другой. Влад в своё время увлекался тем, что рассматривал фотографии людей двадцатого века. Особенно начала века. Тех людей, которые потом делали великие дела. Ходили на деревянных кораблях среди льдов.Основывали базы прямо на леднике. Жили годами в условиях близких к экстремальным, а то и прямо в полном экстриме. Ехали за многие сотни километров, куда-то в самый натуральный Хель, на… собачьих упряжках!

Что двигало тем же Робертом Скоттом, который так отчаянно стремился к южному полюсу? Желание установить флаг своей страны на этой географической точке. Подумать страшно, всего лишь престиж страны… Престиж, ради которого он и его товарищи погибли…

* * *

Вечер того же дня

Влад уже вышел из своего кабинета, чтобы поехать домой, как комм завибрировал. Он поднял руку и увидел, что его вызывает Николаев.

– Слушаю, Альберт Петрович, – ответил на вызов Владислав.

– Владислав Алексеевич, – заведующий был абсолютно спокоен, разве что в голосе проскальзывал легкая ирония. – Надежда только что попросила разговора с вами.

– Конечно, – спокойно ответил Влад.

И этот момент в контракте обговаривался. В смысле, ненормированного рабочего дня. И тоже непривычно чётко выполнялись все условия. Когда он неделю буквально жил у той же Надежды, чтобы наладить с ней нормальное общение, то потом с удивлением обнаружил оплату и сверхурочных, и даже ночных часов. Поэтому мужчина спокойно вернулся в свой кабинет, снова экипировался в рабочий халат, нацепил бейджик. И в этот момент он почему-то обратил внимание на открытую дверку шкафа, где было закреплено ростовое зеркало. И на собственное отражение.

«Типичный офисный клерк, – вынес он вердикт самому себе. – Который начинает испытывать тот самый кризис среднего возраста. Взгляд тусклый, начинают складываться «бульдожьи» складки… Вот так и превращаются в обывателей. Осталось только приобрести презрительное выражение лица и образ полностью будет завершён».

Он закрыл дверку и пошёл к выходу. Забавно, кстати, как мозг воспринимает реальность. Пять минут назад, то есть когда было ещё рабочее время, был день. Ну, в понимании мозга.

Влад покинул кабинет, пискнул замок.

«А сейчас такое ощущение, что уже поздний вечер. Шаги какие-то слишком громкие. Даже свет, который совершенно точно такой же, воспринимается как более тусклый».

Коридор тут был один. В его начале располагались рабочие кабинеты специалистов, заведующего. Дальше имелся небольшой зальчик, с самым настоящим фонтаном и небольшими деревцами в кадках, который разделял отделение на две части. После него шли палаты пациентов. Стойка администратора находилась в коридоре, сразу на выходе из зала. За ней сегодня и сидел Николаев.