А все дело в том, что после такого дерзкого ограбления вверенной ему части комэск приказал охрану спиртового Клондайка усилить, а надзор за расходованием вожделенной влаги возвести в один ранг с контролем за соблюдением государственной тайны. Спиртовой прапор, каковой благодаря своей смышлености еще некоторое время оставался щедрым фонтанчиком пьянящей радости, исчерпав благоприобретенные тонны, в конечном счете живительным родничком бить перестал и вожделенный спирт начал расходоваться именно на те цели, для которых его сюда, на аэродром, и привезли. То есть для безвозвратной и совершенно бесполезной погибели в утробе антиобледенительных систем авиационной техники. Согласитесь, совершенно глупое и нерачительное использование такого ценного ресурса. Многие этим возмущались, а некоторые даже негодовали, но поделать с этим что-либо уже было решительно невозможно. Финита ля комедия!

Ну вот как раз во времена этого «сухого закона» и получил наш прапорщик, утерявший в прошлом свои нормальные имя и фамилию, неприглядное прозвище Нюх, прилипшее к нему крепче собственной кожи.

К моменту того славного тезоименитства два ранее украденных бидона исчерпались полностью, и местная клиентура прапорщика, из недели в неделю получавшая отказ от поставки алкогольного ректификата, начала медленно расползаться в разные стороны, недовольно ворча и, что самое обидное, унося в своих карманах вожделенные деньги. Прапорщик терзался. Терзался по двум причинам. Ну, во-первых, как я уже и сказал, денюжки, на которые он рассчитывал как на свои собственные, бесследно пропадали за туманным горизонтом, избежав его кошелька, а во-вторых, в случае какого-либо торжества или просто при наличии более-менее подходящего повода прапорщику приходилось пить банальную водку, купленную в гарнизонном военторге, вы только подумайте, какой ужас, за собственные кровные. Второй факт синергетически усиливал первый, и они оба, многократно помноженные друг на друга, рвали душу и сердце бедного Нюха на мелкие клочки, истекающие кровью праведной скорби.

Вот в таком неуравновешенном душевном состоянии и жесткой ностальгии по государственному спирту ссудила Судьба несчастному прапору поучаствовать в техническом сопровождении ночных тренировочных полетов, заменив им, прапорщиком, обычного солдатика, какового в этот день для исполнения рутинной работы по какой-то причине не нашлось. Задача была простой – заправлять летающие машины спиртом. Что за самолет подкосил мамой и папой даденное поименование Нюха, я не знаю, но это была явно не главкомовская «ТУшка», спирт в которую по причине прожорливости последней заливали непосредственно из спиртовоза, применяя для этого толстенный шланг и заправочный пистолет. Тут, видимо, самолет был поменьше, и потому заливать нужно было относительно немного, а вместо спиртовоза обойтись можно было простым солдатиком, взгромоздившимся на стремянку. Так оно обычно и бывало. Летающее средство, сиречь самолет, отлетавшее полетное задание, присаживалось для осмотра и дозаправки, если в том возникала потребность, полученный уход и дозаправку получало, после чего вновь улетало в небеса нарезать бесконечные тренировочные круги, не удаляясь от аэродрома больше чем на полсотни километров.

Дозаправлять, как правило, требовалось именно спирт, потому как топлива в леталке было с избытком и сжечь его все за полтора часа кружения над родным аэродромом возможным не представлялось. В таких случаях к подрагивающим от возбуждения и желания взмыть в небеса крыльям подкатывали высоченную стремянку, и рядовой боец технической службы, взобравшись по ней до самого верха, балансируя там, как макака на спине скачущего во весь опор пони, вливал через широченную горловину специального бака положенные литры антиобледенительного спирта.