На первом же собрании гаражного этого кооператива началось… Когда стало понятно, что достанутся вожделенные гаражи далеко не всем… Кабриолев волею неведомых судеб там оказался за компанию с артистом одним, тоже на место для своих «жигулей» рассчитывающим. И, как призрак даже сейчас с отвращением рассказывает, полились там ушаты грязи с переходами на личности. Начались истерики, дело шло всерьёз к мордобою, но предотвратили: образовалась инициативная группа из народных и заслуженных. Которые, имея большинство, единогласно проголосовали за регламент: эти категории артистов включить в список в первую очередь, добавить туда единственную оставшуюся даму, а оставшиеся три машино-места разыграть между оставшимися девятью артистами среднего звена.

Решение принято, в протоколе записано, и неудачникам пришлось подчиниться. Вольдемар Альбертович считает решение вполне справедливым, особенно учитывая, что творилось до его принятия. И тут начинается комическая часть его рассказа – как разыгрывали… И это было, по словам Кабриолева, смешно до слёз, хотя смеяться нельзя было – он неожиданно в жюри оказался как самый непредвзятый. А разыграли по балетному: пошли в класс, девять парней жахнули по полстакана «Посольской», не закусывая, и пошли гранд пируэты крутить. Испытание прекратилось, когда сошёл шестой…

А вдогонку Вольдемар Альбертович всегда добавляет, как он Эльдару Рязанову, с которым якобы знакомство накоротке водил, эту историю поведал. Тот немного её подправил и фильм свой известный снял! И даже спасибо огромное за сюжет этот Кабриолеву не раз прилюдно говорил…

Кабриолев не особо хорошо помнит своё первое открытие сезона: и давно было, и неправильно. С годами же Вольдемар Альбертович выработал целый ритуал «правильного» открытия, ибо справедливо полагает, что как его откроешь, так он и пройдёт.

Сакрально важно было для тогда ещё здравствовавшего знатного балетомана, особливо в зените славы, исполнить этот ритуал неукоснительно. Да и сейчас, уже будучи призраком, Кабриолев с не меньшим рвением свой ритуал соблюдает. Правда уже другой, под текущий статус адаптированный.

А в первую очередь, конечно, важен внешний вид. И Вольдемар Альбертович в своё время довольно быстро принял решение, что ходить на первый балет в сезоне надо во всём новом. Включая исподнее. И свой look он начинал готовить загодя – сразу по завершении последнего спектакля сезона уходящего. Так что являлся Кабриолев на открытие сезона с иголочки, и практически всегда новые туфли жали. Разнашивались они, дай бог, к концу сезона, так как этот комплект Вольдемар Альбертович надевал лишь на премьеры. На следующий же сезон вещи переходили в разряд «для театра».

Призрак Кабриолева также считает, что именно так «правильно», но хлопот с подбором платка в тон галстука не имеет. Он всегда выглядит одинаково – именно так, как его в гроб положили. И тут ему повезло – умер он в конце лета, и комплект на выход уже готов был. Так что щеголяет потусторонний обитатель в костюмчике новеньком, но по нынешним трендам старомодненьком. Поменять он его не может, но может, как сам говорит, «нечеловеческим напряжением силы воли» сменить цвет розочки в петличке. Ну хоть что-то!

С утра же дня открытия Вольдемар Альбертович посещал своего парикмахера, затем с час сам колдовал с ножничками и гребешком над своими усами, а перед выходом открывал новый парфюм, который так же в предстоящем сезоне только на премьеры ставился. Ехал он затем в «Метрополь», где за отдельным столиком имел поздний обед. Обильный, но без алкоголя. Ровно без тринадцати семь пополудни, оставив щедрые чаевые, Кабриолев вставал из-за стола и шёл в театр.