Фельдшер с водителем, под мат и слабые попытки сопротивления индивида, быстро загрузили его в машину. Мужик был осмотрен, его нога зашинирована, а гематомы на голове не вызывали сомнений, что не помешает рентген его пустой черепушки на предмет хотя бы наличия головного мозга, не говоря уж о его, мозга, сотрясении.

– Ты материться то заканчивай. В больницу едем. Там таких не любят.

Но мужик, не слушая увещеваний, продолжал своё.

В приёмном, врач быстренько написал назначения и передал матершинника (тот всё никак не мог угомониться) лысому медбрату, вид которого внушал уважение любому хмырю. Но этот экземпляр был бесстрашен сверх меры, а может и бессмертен, раз обматерил медбрата последними словами.

Эта ошибка в деонтологии стала последней каплей, выведшая медбрата из себя. Оглядев коридор, и никого, кроме фельдшера, дописывающего карту, в приёмнике не обнаружив, медбрат подкатил кресло каталку с бушующим пациентом к началу длинного коридора, заканчивающегося железной дверью в рентген кабинет…

Мимо сидящего на лавочке фельдшера на высокой скорости пролетело кресло каталка с матерящемся в нём пассажиром. В «конце тоннеля» гоночный болид врезался в железную дверь. Седок по инерции вылетел из кресла и смачно приложился головой аккурат повыше дверной ручки. После чего упал обратно, и кресло, так же соблюдая законы физики, откатилось на метр – два назад.

– Чего шумим? Сейчас открою – рентгенолог открыл дверь и увидел мирно стоящего медбрата, бережно придерживавшего за плечо тихо сидящего в кресле пациента. Лицо медбрата не выражало ничего, кроме сочувствия и сострадания.

– Завози.

– Что ж ты так? – фельдшер улыбаясь обратился к проходившему мимо медбрату – мягшее надо быть с пациентами. А ежели б он о ручку двери ударился?

– Я не первый год здесь – в тон фельдшеру ответил медбрат. – У меня всё до миллиметра выверено. Никаких дополнительных травм, кроме уже имеющихся. Это закон всей воспитательной терапии отделения «пьяной травмы». Кстати, поздравь. Сегодня побит предыдущий рекорд пересечения коридора на кресле каталке с матерящимся гонщиком.

И стало их четыре…

Трель навигатора вывела фельдшера из раздумий.

– Куда? – водитель по привычке принял вправо и остановился, давая возможность фельдшеру записать вызов.

– Ого! – фельдшер назвал адрес – Поехали. Потом запишу. Там падение с высоты на стройке.

– Это не та, где мы дня три назад пневмонию из вагончика забирали?

– Именно. И три дня назад. И шесть дней назад. Я скоро их всех в лицо знать буду.

– А без меня когда ездил, там что было? – водитель включил сирену, лихо, но аккуратно разворачиваясь через всю полосу перед оторопевшими от наглости автомобилями.

– Аппендицит.

– Ясно. Теперь на экстрим перешли – водитель вдавил в пол педаль газа.

***

Ворота стройки были закрыты. Не смотря на кряканье спецсигнала и удары по самим воротам деревянной дубиной, найденной фельдшером тут же на месте.

К моменту, когда фельдшер уже собирался отзвониться на Центр, дабы поведать ответственному врачу всю суть своего негодования, рядом со скорой возник милицейский «бобик».

– Не хотят? – лейтенант поправил на широком пузе автомат.

– Неа. – фельдшер отбросил дубинку. – Может, стрельнешь?

– Не положено сразу – лейтенант поднёс к губам микрофон матюгальника – Ворота открываем или как? – «бобик» аж завибрировал от ожившего у него на крыше громкоговорителя.

Железные ворота медленно поползли в сторону.

– Ты что это? – лейтенант слегка прижал к фанерной будке щуплого гастарбайтера, выполняющего роль сторожа – Сопротивляемся властям?

– Спал… Спал… – гастарбайтер смирно терпел невзгоды службы.