– Война, говоришь? – подумав, Елена разложила на полу около дивана, где возлежал пострадавший, мягкие носилки – хорошо. Пусть будет война.

Одно движение рук – и больной с зашинированной голенью перевалился с дивана прямо на расстеленные на полу волокуши.

– А-а-а-а!!! О-о-о-о!!! – заорали хором и пострадавший, и его брат.

– Молчи, сука, пока я тебе башку не оторвала – обращаясь к стоящему над душой жалобщику, Ленка уже застёгивала на пострадавшем привязные ремни. – И ты заткнись. – обратилась она уже к лежащему – будь мужчиной. А то так и сдохнешь тут бабы голой ни разу в жизни не увидев. – она всунула в рот пострадавшего подобие кляпа и, прямо через штаны всадила ему в бедро шприц с двумя кубами морфия. – сейчас полегче будет.

– О-о-о!!! – опять заверещал жалобщик – Вы с ума сошли? Что вы делаете?

– Заткнись, гнида, если жить хочешь – она снова гаркнула на ополоумевшего от неожиданной ситуации брата пострадавшего. – Сиди тут и жди, когда МЧС приедет, раз помочь не можешь. От страха только не обделайся.

Анька упёрлась ногами в тумбочку и резко потянула носилки на себя.

– А-а-а!!! = опять заголосил переломанный, но Ленка всё тянула и тянула волокуши в коридор квартиры, упираясь ногами во что попало. С тумбочки упал телевизор и взорвался не хуже боевой гранаты. Затем настала очередь серванта, из которого посыпался хрусталь, и вешалки, с которой на пол посыпалось всё навешанное на неё барахло.

– Терпи, милый. Терпи. Немножко осталось. Сейчас до лестницы тебя дотащу, а там легче будет. Сам вниз скатишься. Внизу водитель… – подберёт… на носилки положит… до больнички довезёт… Терпи. Не ори только. Услышат – миномётом накроют – всем будет хреново.

Из последних сил Ленка подтащила волокуши к лестничному пролёту и пихнула их, отчего пострадавший, как на ледянке, поехал по лестнице вниз, оглашая подъезд громкими воплями и стуком головы о ступеньки.

– Порядок – подумала Ленка. Дикая боль взорвала правое плечо, проваливая сознание в темноту небытия.

***

– Ты что это, мать во сне шумела? Я уж тебя и так, и этак тормошил ночью. Решил утром не будить, а ты теперь вскочила ни свет ни заря. – фельдшер смотрел на обожаемую жену попивая утренний кофе – Теперь уж иди ко мне. Будешь кофе? – И он загремел чашками, выбирая из всех ту, которая так ей нравилась

– Да хрень какая то снилась. – Елена взяла чашку и с наслаждением отхлебнула чёрного ароматного напитка. – Не переживай. Нормально всё.

– Ну, Слава Богу. Я уж думал, опять Чечня приснилась. Или рука, геройски раненная, болит? Дождь будет?

– К дежурству она у меня болит, а не к дождю. Как вспомнит, сколько всякой фигни приходится писать, сразу болеть начинает. Собирайся, давай. Завтра сменю тебя. Ящик не забудь пополнить. Чего-нибудь не досчитаюсь – жалобу на тебя начальству напишу. Оно кляузы любит.

– Вы не посмеете, мой генерал – фельдшер шутливо вытянулся во фронт – Вы честная женщина, а не какая то-там…. начальство.

Демографический взрыв.

– Я сожалею, но в вашем случае лучше прервать беременность – врач вот уже битый час объяснял настойчивой пациентке суть проблемы – Поймите меня правильно. Ваша отягощённая наследственность. Плюс алкоголизм мужа. Скорее всего, и ребёнок был зачат как раз после очередной пьянки. Риск родить неполноценное дитя очень велик. Вам трудностей в жизни мало? Хотите и ребёнка своего будущего на мытарства подписать?

– Это моё личное дело, что я хочу – молодая женщина упрямо стояла на своём – Я хочу ребёнка. Я хочу быть матерью.

– Матерью ребёнка-инвалида – поправил врач.

– Вы так уверены, что он родиться инвалидом?