Рассел помрачнел и, подхватив чашку, пересел к нему за столик.

– Я с ним не спал, – сказал хриплым шепотом. – Я вообще того… По бабам.

– Ориентация – не больше чем заблуждение, – Мик отпил глоток кофе. – Симпатия – она не к вагине или члену, согласись.

– Да блядь, не умничай, пожалуйста, и без тебя тошно, – Рассел страдальчески поморщился. – Симпатия – это все понятно. Но чтобы встало, нужно-то побольше… – он посмотрел на Мика с какой-то непонятной надеждой.

Мик подумал, что у него самого такой проблемы никогда не было. Виной ли тому была молодость, когда гормоны подавляют голос разума, или он просто никогда не задавался подобными вопросами, теперь уже и не поймешь. Важным было попытаться объяснить это Расселу.

– А на что у тебя встает? – спросил он. – Большие буфера, крутые бедра?

– Буфера, конечно! И задница! И… – Рассел резко умолк и запустил руку в волосы. – Ты нарочно, да? – он посмотрел на Мика с возмущением. – Что за идиотский вопрос такой вообще? “На что встает”, – передразнил с издевкой. – Когда чувствует, что хочет вдуть, тогда и встает.

– Ну и как? – Мик понизил голос. – Хочет? Только не говори, что нет, потому что иначе мы бы не сидели здесь и не вели этот разговор.

– Ты вообще кто? – Рассел с подозрением на него уставился. – Засланный психолог? Признавайся давай, где у тебя камера? – он протянул руки и шутливо облапал Мика за грудь. – А если серьезно, не знаю я, – вздохнул затем. – Он же пацан совсем.

– Да, только порой и тебя за пояс затыкает языкастотью, – заметил Мик с улыбкой.

Рассел помолчал, а потом резко отодвинул чашку.

– Да ну нахер! – выдохнул с чувством. – Вот же бес в ребро. Подкачу лучше к Игме или к этой вашей златовласке.

– А не пожалеешь потом? – спросил Мик, проигнорировав желание заметить, что и Элли, и Игма пошлют незадачливого Казанову куда подальше. Сейчас не в этом было дело. – Сможешь его забыть?

– Ты что, подглядывал? – Рассел снова притянул к себе чашку, будто пытаясь спрятаться за ней от смущения.

Нет, Мик всего лишь оказался на месте Рассела. Вот только ему нужна смелость не для непривычного секса, а чтобы влиться в уже состоявшиеся отношения.

– Он тебя поцеловал? – Мик улыбнулся. – Вообще-то я вчера слышал, что тебя обещали пустить сверху. Но предложение было действительно только вчера.

Рассел воровато оглянулся и наклонился к нему.

– Он сунул руку мне в штаны, – прошептал хрипло. – И отдрочил так, что я только воздух потом хватал, боясь инфаркта.

Мик мысленно присвистнул. Джэм очень ошибся, говоря, что Денни нужно целых десять лет на порабощение Голливуда.

– Вот, а ты задаешься вопросом, что сделать, чтобы встало, – Мик тоже перешел на шепот, потому что в зал вошла немолодая пара. – Тут о другом думать надо: как не слить прежде, чем вставишь.

Рассел посмотрел на него в упор и вдруг хлопнул ладонью по столу, отчего женщина испуганно дернулась.

– Вот страшный ты человек! – сказал он громко. А вот продолжил уже едва ли не шепотом: – Такими темпами, боюсь, что вставят мне…

– А чего именно боишься? – Мик не ставил целью его “дожать”. Но зачастую мы боимся страха как такового, а не чего-то конкретного. – Если отдрочил на славу, значит, и все остальное делать умеет. Твоя работа – подмахивать да дышать не забывать. А то и правда помрешь под ним, и что тебе в эпитафии-то писать?

Рассел несколько минут потрясенно молчал, уставившись в стол, а потом поднял на Мика глаза.

– Купить тебе выпить? – выдохнул с чувством.

– Пообещай не сойти хотя бы до Индии, – Мик похлопал его по плечу. – Потому что старичок Денни точно прокатится по дорогам Азии.