Козлёнок был очень вкусен, видимо мясо выдерживали в молоке и каких-то местных травах, потому что оно было исключительно нежным и ароматным. Лепёшки хрустели зажаристыми корочками, хотя сделаны были не их пшеничной муки, а скорее из маиса или какого-то подобного злака, сок интенсивно розового цвета тоже понравился мне.

Пока мы угощались, Аяя, надо сказать, почти не притронулась к еде, за окнами потемнело, ветер стал свистеть и завывать, влетая под арки галереи, засверкали молнии, вскоре зашумел и дождь, когда громом словно разломило тучу. Действительно быстро тучи пришли от горизонта, казалось, доползут только к ночи.

– Не бойся, это обычное дело здесь, весна наступает, – сказала Аяя. – Ураган не страшен дворцу, и не страшен острову, берег отделяет от океана коралловый риф, волны разламываются там, ещё на подступах.

– А ветер?

– Несколько деревьев может сломать, крыши у домишек может сорвать, но не более. Если слишком похолодает от ветра, уйдём вглубь дворца, там всё предусмотрено для такого случая.

– Да я и не боюсь… – сказал я, хотя, признаться, было не по себе, особенно при воспоминании, что кроме вот этой бури над нашими головами, сам остров это суть вершина вулкана, захочет извергаться, всему конец тут… как прикончил другой вулкан нашу долину. И будто в ответ моим мыслям, земля словно содрогнулась. Но, похоже, мне показалось, земля просто не держит меня сей день…

– Поздоровы ли все? – спросила Аяя. – Как Эрик?

– Яй, все здоровы, но сильно обеспокоены мыслями о тебе, о том, что ты так безвестно пропала.

– Я не пропала, Арий, я уже говорила, я умерла. Так всем и передай, тем, кто беспокоится, ничего иного.

– Я этого говорить не стану, это ложь, я не стану лгать о тебе.

– Это чистая правда. Я никогда не вернусь в обычный мир.

– Ты наказываешь меня, я понимаю. Я всё понимаю… и ты права в этом… Но неужели одиннадцати веков наказания недостаточно за две сотни лет ошибок и заблуждений.

– Никто тебя не наказывает, не выдумывай… – сказала она негромко и холодно. – Кто я такая, чтобы за что-либо наказывать великого Ария?.. Просто я перестала чувствовать что-либо, вот и всё.

Гром сразу с двух сторон оглушил нас. Аяя встала и сделала мне знак рукой, следовать за собой. И мы двинулись через коридор, подобно той же галерее, но идущий внутри дворца так же соединяя все его помещения, и вошли в большой зал, открытый во внутренние помещения. Они были подобны внутреннему дворику, какому-нибудь итальянскому патио, но сверху была прозрачная крыша, по которой сейчас колотили струи дождя, а два этажа, открытыми галереями идущие вокруг, просматривались из середины полностью. Из чего такая крыша? Она сделана изящно, множество красиво и замысловато переплетающихся креплений удерживали прозрачные пластинки.

– Это стекло, – сказала Аяя. – На склонах горы его много. Я их научила его собирать и варить. Нужна очень высокая температура, чтобы… чтобы потом из расплавленного стекла делать пластины для вот этой крыши или окон. А там оно лежит уже готовыми лепёшками… Так что, думается, мы тут на склонах вулкана.

– Вулкан, да… Нашу долину уничтожил вулкан прошедшим летом, – сказал я.

– Как?! Нет больше… – воскликнула Аяя, на миг становясь прежней.

Но тут же словно опомнилась и добавила:

– Что ж… странно, что только теперь.

– Для меня она погибла, когда оттуда исчезла ты.

Но Аяя лишь покачала головой:

– Она погибла раньше, когда остыла твоя любовь. Моя ещё боролась долго, пытаясь растолкать твою, оживить, разогреть. Но твоя становилась лишь мертвее с каждым годом, её разлагающийся труп отравлял нам души.