Костыль попытался влепить мне затрещину, выставляя меня виновным. Но я юлил ужом и умудрился увернуться от нахала, давая понять, что он больше виновен в провале операции, чем я.

Спустя немного, Костыль успокоился, безвольно уселся в самом сухом углу сарая и стал бессмысленно водить глазами. Я же напротив успокоения не обрёл и начал мучительно искать спасительную лазейку или плохо приколоченную доску. Сначала старания не принесли успеха. Сарай был очень качественно сработан; в таком, учитывая очень южное местоположение, и жить не грех. Если моими усилиями и обнаруживалась какая щель, то в неё просовывался только указательный палец или виделось голубое небо или же бурьян. Но, когда я обследовал крышу, оказалось, что и на эту «старуху» имеется проруха. Кровля была соломенной, а стропила беспечно редкими. В три минуты я забрался под потолок, ещё в пять минут мне удалось, выдирая солому, пробить брешь, сулящую беспрепятственный побег. Оставалось придумать, как поднять к дыре под крышу пухлого Костыля. Но в это время взбрендило зайти в сарай одному из карателей.

Здесь события понеслись с быстротою свойственной молнии. Вошедший чувак увидел набросанные клочья соломы, меня под потолком у зияющей дыры и в удивлении раззявил пасть. В это время Костыль подскочил и с несвойственной толстяку прытью метнулся в проем. В последствии он не раз удивлял меня поразительной резвостью для тяжеловеса. Пока неповоротливый дядька принимал тщетные попытки схватить за шиворот, а потом хотя бы догнать Костыля, я выбрался на крышу, высмотрел безопасный путь во вражеском лагере и преспокойно удрал.

Из-за необдуманного поведения взрослых в тот раз мы как-то быстро охладели к идее вести кочевой образ жизни. Поэтому остались верны традициям мелкого хулиганства и предавались этому занятию ещё года четыре, начав с того, что из мести подожгли злополучный сарай, ставший нам на полчаса тюрьмою. Это много позже судьба распорядилась так, что мы стали кочевниками поневоле. Поверьте, Муся, чистая правда, что всё движется по спирали, только каждый раз попадаешь на новый виток, хоть и в том же самом месте.

Гл.4

Как только мы достигли призывного возраста, на нас объявили охоту люди в погонах. Я всячески уговаривал Костыля не противиться и пойти служить в Армию! С восторгом я описывал другу преимущества службы, говоря, что там мы будем одеты, нас будут совершенно бесплатно кормить и что там много всего прочего, чем можно воспользоваться и даже поживиться. Но Костыль оказался строптивым и невозможно влюбленным в свободу, не менее чем я сам. Исходя из этого обстоятельства и, что мы давно примелькались преклонному возрасту и кассирам всех магазинов, нам пришлось оставить гостеприимное побережье и рвануть в Краснодар.

Устроились мы быстро. В Краснодаре великое множество теплых чердаков и заброшенных сараев. Летом, заводя знакомства с юными поварихами, мы бесплатно кормились в многочисленных столовых или же пробавлялись дармовыми обедами у виноградников и на полях с кукурузой, незаметно вливаясь в толпу сборщиков. Зимой нас спасали гастрономы и пьяные на вокзале и в парках. Кроме того, мы пронюхали, что для желудка очень полезно посещать дискотеки «кому за 30».

В этом месте, Муся, я вынужден сделать маленькое отступление. Не обессудь, но если я не выскажусь, то меня будет распирать чувство незаконченности сюжета. А к чему лишние переживания?

Я не говорил, что Костыль познал за свою жизнь только два пустяка? Тогда чтобы ты знал – первый пустяк это деньги, второй – женщины. Какой из них большее зло я не знаю, но полагаю, что, как зло, оба они друг дуга стоят.