Давайте с вами отбросим все мелочи трогательного отправления этого «коровного» животного в дальний путь, ухлопаем час времени на внутривагонную суету. Для начала обожжем рот изжогочной отравой, величаемой чаем, познакомимся с попутчиками и затем, если купленное место не позволяет, пристроимся к свободному заляпанному окну полугостеприимного вагона.


 Вот тут вы мысленно начинаете искать виновника внезапно возникшего беспокойства. Дело в том, что ваше повседневное рабское состояние, диктуемое рынком, не позволяет вам оглядеться вокруг. Картины окружающего мира, попадаемые в поле вашего зрения, ограничены весьма жесткими рамками: гараж, виды из машины, территория где вы работаете, красоты шопинга, стройные ножки незнакомки, коротенькие юбочки секретарши или работницы бухгалтерии, придорожные одуванчики, знакомая лужа и всегда волнующий сердце и обоняние мусорный бак.  А тут вам не просто не мешают, как следует осмотреться, а наоборот, располагают к этому. И это, не кто иной, как ваш покорный несносно медлительный механический отпрыск допотопного животного.


 За окном непередаваемым великолепием растеклась природа, первозданная красота которой основательно откорректирована  нашей деятельностью в лице непостижимых уму всевозможных строений, их останков и уникальных русских заборов.


 Сначала вы, как, впрочем, и любой пассажир, смотрите вдаль, но это длится пару-тройку минут, потому как факт движения невольно заставляет вас опустить взор вниз, чтобы попытаться узреть до самых мелочей движение поезда по железной дороге, обдумать сие, осознать, ковырнуть поглубже и разобраться в непонятном. Этому действу способствует мельтешение щебня на склоне насыпи, редких сухих веток, ну или перил преодолеваемого составом моста. И вот тут-то вы натыкаетесь на всю несуразицу нашего осознанного бытия.


 Дальний Восток по какой-то причине очень богат ручьями различного природного исполнения, а также умопомрачительными заборами. Ручьи, одни из которых претендуют называться речушками, другие своим обличием уподобляются грязной луже, берут за душу не своим разнообразием, а количеством. Некоторые из них бурны, как скандалящая торговка в мясном ряду, другие же тихи, аки нашкодивший малец, третьи ярки и переливисты, четвертые, напротив, или мутны или жалки и неприметны. Но все они неподражаемы и прекрасны по-своему.


 Иногда создается впечатление, что они множатся для того, чтобы каждый содержал на своем иждивении одного единственного комара, а не ораву этих кровососущих оглоедов. Но, по идее-то, чего такого страшного, что их до чертовой матери-то?


 А вот закавыка кроется в следующем. Вы, невольно натыкаясь взглядом на великолепие этих водотоков, вдруг определяете, что все они пересекаются движением вашего несоизмеримо дурацкого транспорта. То есть железная дорога, как оказывается, пролегает над ними и об этом свидетельствуют не менее многочисленные бетонные конструкции, куда заключены русла этих красавцев. А красавцы они очень и очень. Много конечно похожих друг на друга, но у большинства различия явственны. И вода разного оттенка, и травы, их окружающие различны, течения не похожи, русла разные и прочая чепуха. А к этому у них разные и сами бетонные кафтаны, в которые мы с вами заключили этих буйных в половодье приятелей. Но самое интересное вы определяете через часа два наблюдения за ними.


 Вас сначала удивляет само разнообразие бетонных конструкции. Да, они так же различны, как и их кафтаноносцы. Ну, понятное дело, что разными заводами железобетонных изделий они были изготовлены. Поэтому и разные обшлага то у них. Но, по ходу движения  поезда, всплывает же и другое. Как можно было умудриться разместить эти изделия в таком порядке, а если точнее беспорядке? Если вы строите дорогу из пункта А в пункт В, то, по идее, вырабатываете одну партию конструкций, затем другую и так далее. Таким образом, под путями должно быть уложено сначала несколько штук одинаковых конструкций по количеству ручьев, затем несколько другого образца.