– Хой! Какое мастерство! – зацокали языком аксакалы, покачивая в восхищении головами. Победа бесспорно присуждается Алпамыш-батыру, истинному пахлавану!

– Я с досадой кинул лук и тоже побежал за юрты плакать…

– Не плачь, Константин, – утешал меня добрый конь, – кто ж знал, что ведьма так ловко всё подстроит, но впереди ведь ещё борьба на майдане, там ты точно не победишь ни одного батыра!

– Я приподнял голову и улыбнулся, утерев слёзы.

– Конечно не победишь, – ласково продолжил конь, – тебя размажут как масло по бутерброду… смертоубийство в национальной борьбе приветствуется..

Я снова уронил голову и горючие слёзы закапали на песок.

– Ну не плачь, – я пошутил, – лизнул меня в щёку Байчибар, – твоя красотка невеста не даст тебе погибнуть… если только она не любит отбивные…

– Как мне повезло с помощником! – взъярился я наконец, – чтоб тебя вши заели, Байчибар, прекрати надо мной издеваться!

Конь замолчал, и мы побрели в сторону нашей юрты. Навстречу нам ехал на коне молодой джигит богатырской комплекции. Был он, по-моему, даже больше чем Коккальдаш. Проезжий витязь пригляделся внимательно к нам, спрыгнул с коня и обратился ко мне нараспев:

– Из каких ты мест красавец бек-батыр?

– Я?!! – переспросил я и обернулся в поисках другого батыра, но на дороге кроме меня и Байчибара никого не было.

– Из какого ты алмаза сотворен? – продолжал батыр, продолжая меня разглядывать.

Я нахмурился, – это что ещё за педик к нам прицепился?

– Неужели ты рождён от земных людей? – удивлялся богатырь, обходя меня, я же старался на всякий случай не поворачиваться к нему задом и пятился.

– Такого храбреца я вижу в первый раз. Чтоб с крохотным луком он шёл на майдан, – расхваливал меня незнакомый джигит, – где ты родился, где рос?

– В Питере, на Гороховой улице, – буркнул я и попытался прошмыгнуть мимо, но Байчибар с интересом наблюдал за великаном и никуда явно уходить не собирался. Пришлось и мне встать рядом.

– А я простой чабан, – развёл руками батыр, – имя моё Караджан. Ты, наверное, прославленный Алпамыш? Я тебя самого никогда раньше не видел, но вчера мне приснились во сне все твои родственники и долго со мной беседовали, теперь я друг тебе!

Караджан распахнул богатырские объятья и сгрёб меня в охапку, у меня только кости захрустели, когда он разжал руки, я рухнул на землю со стоном.

– Что с тобой, Алпамыш-джан, – обеспокоено спросил батыр.

– Это он в детстве падучей болезнью страдал, подтолкнул меня вверх Байчибар, – иногда приступы случаются.

– У тебя и конь говорящий, истинный тулпар, – снова восхитился Караджан, – ты позволишь мне присоединиться к вам?

– Да, – ответил быстро за меня конь, прежде чем я успел открыть рот, – он даже позволит тебе выступить завтра вместо него на майдане и подтвердить этим свою дружбу!

– Правда?!! – радостно-удивлённо воскликнули мы с Караджаном в один голос.

– Правда! – ответил нам обоим конь, шепнув мне, – хорошо колдует твоя милая Барчин-ай, видать предпочитает свежатину…

На следующий день начались приготовления к самому последнему состязанию – к борьбе. Все зрители взялись за руки и расселись на земле вокруг майдана. Девяносто батыров, претендовавших на руку Барчин-ай, уселись в ряд по одну сторону, Караджан по другую. Середину круга оставили свободной – получился просторный майдан для борьбы.

Караджан встал со своего места, разделся и надел специальную одежду для борьбы: матерчатый национальный халат с мягким поясом.

– Эта борьба называется Кураш, – шептал мне Байчибар, – во время борьбы разрешается делать захваты за пояс и подставлять подножки, цель – бросить противника на спину.