Увидели они со стен города, как закружили, засуетились бесермены вокруг. Нужно сказать, что большинство городов в раннюю средневековую эпоху, в том числе и Рязань, представляли собой мощные укреплённые крепости. Внутри такой крепости был детинец (что-то вроде кремля), средний и столичный районы города. Вдоль крепостных стен Рязани пролегал ров, заполненный водой. От рва к стене шла площадка в два аршина шириной, так называемая берма. Сразу за ней поднимался крутой земляной вал, а уже из него на пять саженей вверх (десять метров!) поднимались довольно толстые стены с башнями, выступающими из них.

Объехал Бату со своими военачальниками весь город-крепость вокруг и, удовлетворённые осмотром, вернулись они к реке Воронеж, где лагерем стояла их армия. После чего привычно занялись подготовкой к штурму. А князь Юрий Ингварович, горя праведным гневом после убийства его сына, собрал под стяги свои дружины из Пронска и Мурома. Из Владимира прискакал курьер, сообщивший, что

собирается там рать в помощь Рязани под водительством сына Великого князя, Всеволода Юрьевича. Но нетерпелив, оказался рязанский князь, решил своими силами наказать бесермен неразумных за их коварство и злодейство.

Ничего не знал князь о повадках чужаков. Его дружина только выехала из крепости, а уже десятки глаз теперь следили за перемещениями войска рязанского. Расступились тартаро-монголы в обе стороны, пропуская рать Юрия Ингваровича, организовав своеобразный коридор. А ещё перед русской ратью то появлялся, то исчезал летучий отряд лёгкой монгольской конницы. Это был излюбленный приём у монголов ещё со времён Чингисхана. Быстро налетая на головную часть колонны русской рати, монгольские лучники выпускали в неё по две-три стрелы и тут же стремительно ретировались. Так повторялось до тех пор, пока дружина Юрия Ингваровича не упёрлась в берег реки Воронеж. А река, надо сказать, в те времена была куда полноводнее нынешней. Она и в наше время коварна и опасна своими омутами и водоворотами, а тогда и вовсе не просто её было форсировать.

Не зря Бату почти месяц потратил на разведку окрестностей. Тартарцы, пропустив колонну русичей, тут же зашли в тыл, отрезая им путь к отступлению. И началось…

Слева и справа во фланги ударили тумены Субэдэя и Бурундая, тартарцы Витомира

напёрли с тыла, прижимая русскую рать к самой реке. А на противоположном берегу реки за битвой спокойно наблюдали ещё несколько туменов, в том числе отряды Сельджука, башкирского хана Нарыша и мордовского князька Пуриха.

Началась страшная сеча. Ведь и для тартаро-монгол это была первая в этом походе битва с русскими воинами. И увидел Бату как страшны в бою русичи. Каждый из них, прежде чем упасть с коня сражённым стрелой или сабельным ударом, успевал отправить на небеса троих, а то и пятерых нукеров. Да, мелковатые телом и массой монгольские нукеры как пушинки отлетали после ударов русичей, закованных в броню.

Лишь тартарцы были, пожалуй, во всём равны воинам рязанского князя и постепенно теснили их всё ближе и ближе к реке. Да и стрелы нет-нет да находили прорехи в броне русичей и таяло их войско на глазах. А монголы не только искусно владели луками со стрелами. Их арканы метко летели в цели и падали один за другим русичи на землю, а там их добивали нукеры длинными копьями. К концу дня тысячи трупов усеяли берег реки. И трупов нукеров было раза в два больше, чем трупов русичей.

Внимательно следил за битвой с той стороны реки Бату. Вот дал он знак, и тумен Сельджука в обход места сечи переправился на тот берег. Ещё раз взмахнул он рукой, и заиграли боевые горны, разлилась дробь барабанов. По этому сигналу тартарцы ввели в бой свой резерв, мощно ударив в тыл рязанцам, а свежий тумен Сельджука вспорол,