Работать пришлось мало: то дети малые, то мест нет, то вообще работы нет. Все больше на общественных началах кружки вела, участвовала в работе родительских комитетов.

Дети росли, радовали родителей, становились взрослыми. Какие-то неприятности, детские болезни, тревоги проходили, как проходит все на свете. Даже «холодная война» с учительницей Миши по русскому языку, которую вела несколько лет Екатерина Михайловна, теперь вспоминается с юмором. А тогда было не до шуток. Дело в том, что пятиклассник Миша, закончив четыре класса в Чирчике, здесь, в московской школе, стал отставать по русскому языку. Учительница с очень своеобразным (скажем так) характером, что называется, «взъелась», обозвала его «дураком», неспособным исправиться, чем нанесла мальчику серьезную психологическую травму. Причем третировала его долгое время.

Нет, мама не унизилась до банального скандала, ни слова не сказала в ответ на «дурацкие» обвинения, а методично и планомерно занималась с Мишей русским языком, пока он не стал первым призером по району и третьим по Москве в художественном чтении. Ни злорадства над посрамленным взболмошным противником, ни торжества собственной победы – ничего этого было не нужно семье; просто было удовлетворение от преодоления психологического барьера неполноценности. Как когда-то в детстве у Василия Васильевича, когда он боролся со своим заиканием.

Получилось так, что именно Миша, младший ребенок, единственный сын, любивший всех, особенно сестер, стал главной болью семьи. Погиб в Чечне.

Рос он болезненным ребенком. У него и игры-то были в основном «в доктора» – всех лечил. Но однажды, когда отец взял его на прыжки, он «заболел» небом и уже в третьем классе сказал всем и себе: «Буду десантником!» Ему спокойно возражали, что его в десант не возьмут. Говорилось это даже не из благих воспитательных «подначек», а просто из унылой констатации его здоровья.

И Миша взялся за «строительство» самого себя. Тут сказалась папина наследственность: в старших классах он сам себе стал главным тренером. И каким тренером! Даже утренние пробежки по набережной «от моста до моста» методично удлинялись и убыстрялись, чтобы планомерно увеличивался счет: еще раз! И уехал после школы по давно намеченному адресу – в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище. У Екатерины Михайловны до сих пор стоит в ушах его незабываемый счастливо-ликующий возглас: «Мама, приняли! Говорят, не только в десант – в космос отправлять можно!»

После окончания факультете Спецназа Миша служил на Дальнем Востоке. Однажды позвонил: «Папа, я уезжаю в Чечню. Только, пожалуйста, ничего не предпринимай».

«Хотя я бы не стал никуда звонить, – говорил Василий Васильевич в одном из интервью вскоре после трагедии. – Я понимал, что, если я его не отпущу в Чечню, это плохо скажется на дальнейшей судьбе Миши. Хотя уберечь его от Чечни было элементарно: командир бригады на Дальнем Востоке – мой бывший подчиненный. Да и в ГРУ достаточно людей… Жена тоже все понимала и не отговаривала сына. Она ведь всю жизнь со мной была во всех передрягах. Кроме Афганистана, конечно…

Миша попал в Чечню 18 января 1995 года, а погиб на следующий день… 20-го утром мне об этом сообщили. А я в это время в госпитале лежал, у меня было двустороннее воспаление легких. Даже когда было прощание с сыном в госпитале Бурденко, меня выпустили на час. Я еще после этого полтора месяца там пролежал.

Тяжело, очень тяжело… Как именно погиб Миша, что там произошло, я не знаю».

У смерти причины разные, но результат один – беспощадный, необратимый. Хотя Миша был дважды женат, но детей не оставил. И снова фамилия Колесник, о чем так трогательно заботился незабываемый Семен Гордеевич, осталась без мужского продолжения.