– Почему я должен поверить вам, изменить свою жизнь и уйти туда, откуда, возможно, не будет возврата?

– Если вы верите в мое существование, – возразил пес, – то поверите и в изложенную идею, а если идея станет для вас реальностью, то почему бы ни испробовать ее?

– А если я не верю в вас? Вам я могу поверить, в любом сне есть своя логика, но верить в реальность сна – это идиотизм.

– А в вещие сны?

– Нет, – сказал Поляков, не раздумывая.

– Интересно, – сказал пес, принимая более удобную позу, – так кто же я такой, по-вашему?

– Говорящая разумная собака. Кто же еще?

– Этак и я вас могу назвать говорящим разумным человеком, – снисходительно сказал пес и проглотил зевок. – Это не определение. Между тем – я мутуальный симбионт вашего отца, а это означает, что я и ваш отец – это одно целое.

– Хорошо, папа, – согласился Поляков.

– Ага, он опять шутит, – хмыкнул пес. – А если я скажу вам, что одновременно был и вашим симбионтом, что тогда?

– Мутуальным? – уточнил Поляков.

– Естественно. Настоящий симбиоз может быть только взаимным.

– Что-то я не припомню такой взаимности.

– Это вам только кажется…

Пса перебил резкий телефонный звонок.

– Разрешите? – преувеличенно вежливо спросил Поляков.

– Не кривляйтесь. Разрешаю.

Разговор Полякова состоял из односложных фраз, он больше слушал, чем говорил.

– Я позвоню вечером, – сказал он на прощание и опустил трубку.

– У вас слишком разговорчивая подруга, – заметил пес.

– Вот как? Это недостаток?

– Один из самых злостных. Придется вам ее оставить.

– И не подумаю. Вы что же, намерены вмешиваться в мою личную жизнь?

– Будто бы у людей есть другая жизнь, кроме личной! К тому же нас ждет совсем другая девушка, красивая и не болтливая. Она любит вас.

– Зачем мне ваши приключения? Я не жалуюсь на жизнь и не чувствую себя одиноким. У меня есть все это.

Поляков обвел рукой комнату со старыми фотографиями на стенах, книгами, умирающей мебелью, одиноким цветком граммофона.

– Не бог весть какое богатство, – усмехнулся он, – но это моя история…

– Знаю, – оборвал пес. – Именно это и отличает вас от многих других людей. Вам будет легче преодолеть межклеточную мембрану.

– Но для чего? – пожал плечами Поляков.

– Вас ждут. Ваш отец и ваша невеста.

– Так кто же вы такой на самом деле? – спросил Поляков. – Вы, говорящая разумная собака, мутуальный симбионт моего отца, погибшего в сорок первом году? Кто вы такой?

– Я? – переспросил пес и поднялся во весь рост на задние лапы…


Предназначение. Словно и в самом деле досужие драматурги сочиняют наши судьбы, а от нас зависит только исполнение роли. Бред собачий, как выражаются люди. Вечная привычка сваливать свои недостатки на других. Самое страшное – это бред человека, а бедная сивая кобыла вообще не умеет бредить, она слишком проста для этакой изощренности.

Предназначение и предопределение неравнозначны друг другу. Первое – причина внутренняя, вторая – внешняя, а значит – заведомо ложная, ибо не было, нет, и уже явно не будет независимой силы, правящей Вселенной. Она просто не нуждается в этом.

Чем дольше я скитаюсь, тем больше убеждаюсь в том, что основная цель разума – это спасение. Или спасание, как будет угодно. Вселенная только кажется вечной и нерушимой, на самом деле она хрупка и уязвима. Она ошеломляет нас кажущейся бесконечностью, ослепляет вспышками сверхновых звезд, ошарашивает миллионами неразгаданных тайн, но больше всего она похожа при этом на испуганную кошку, шипящую перед щенком-молокососом. Мы – тоже ее часть, и значит, наше предназначение не только в постижении мира, но и в спасении его от гибели и разрушения. Не только своей планеты, а всей необозримой Вселенной.