– Но вы все же ходили не зря? – спросила Виктория подавленно.

Зря или не зря, неизвестно, поскольку проливной дождь смыл практически все следы преступления. Кроме двух. Детских костей и крохотного красного башмачка, который лежал неподалеку, утопая в грязи и хвое.

Трогательная улика, немая свидетельница зверского преступления, довела герра губернатора до еще одного припадка бешенства. Вцепившись в следователя по особо важным делам, ответственного за раскрытие убийств, Гордон начал трясти его и поносить последними словами.

– Мы все здесь не кисейные барышни, но я в жизни такого не слышал…, – сказал один из охранников с невольным восхищением.

Остальные единодушно согласились с тем, что словарный запас герра губернатора производит необычайно сильное впечатление. Но дело было совсем в другом. А именно, пока губернатор в присущих ему изысканных выражениях отчитывал следователя, налитые грозной чернотой небеса раскололись и выпустили трезубец в миллиарды вольт необузданного, первобытного электричества. Молния ударила в дюйме от губернатора и поразила следователя, который как раз страстно клялся, что сам ляжет костьми, но разыщет убийцу!

– И что же? – спросила Виктория ошеломленно.

– А вот то, фрау Джерсей. Следователь поджарился, как хороший шашлык. Ну и запах стоял, доложу я вам.

Итого, обратно пришлось везти не один, а два трупа, причем второй труп всю дорогу благоухал жирным, сытным запахом жареного мяса. То ли из-за запаха, то ли вследствие пережитого нервного потрясения, но у губернатора капитально расстроился желудок. Причем настолько серьезно, что, в очередной раз отлучась в кусты, Гордон свалился недалече в глубокий, продолжительный обморок. Пришлось менять маршрут и вести губернатора в госпиталь.

– Что сказал доктор? – спросила Виктория.

– Да ничего серьезного, скорее всего, нервы. Прописал ему таблетки от желудка. Вот.

Виктория забрала лекарство, велела охранникам пойти, передохнуть, а сама поднялась наверх, в спальню. Гордон был в ванной и, судя по всему, чувствовал себя довольно скверно.

– Эээ… пупсик?

– По-хорошему прошу, уйди!

– Не кричи на меня, я совсем не виновата, что ты валялся в кустах без штанов.

– Зато ты теперь довольна и счастлива, не так ли?

Неправда. Виктория предпочитала видеть мужа живым, здоровым и в штанах. Кто-то должен был зарабатывать ей с малышом на пропитание.

– Ты мог погибнуть.

– Да это как раз ерунда; а ведь теперь придется привлекать к делу другого следователя. Потребуется, по меньшей мере, три недели, чтобы он смог хотя бы изучить материалы дела. Что за… невезение!

– Да…

– Я приму душ, переоденусь и пойду поздороваюсь с твоим братом, не волнуйся.

Виктория не волновалась. О чем ей было волноваться? Она стала поднимать его невероятно грязную, мокрую и тяжелую куртку, брошенную прямо на пол, когда во внутреннем кармане заверещала спин-трубка

– Гордон…

Он из-за шума воды не слышал, так что она ответила сама. Это был министр внутренних дел. Он скорбно поведал Виктории, что с ним только что связались из морга и сообщили о пропаже трупа.

– Ребенка? – испугалась Виктория.

– Нет. Следователя! Его, понимаете ли, убило молнией…

– Да, я уже слышала эту историю. Я думала, тело отвезли в морг…

– Вот именно. Патологоанатомы подготовили труп к вскрытию и пошли перекусить, а, когда вернулись, труп таинственным образом испарился. Взял и бесследно исчез!

Виктория поразмыслила.

– Может, следователя молнией только оглушило, а не убило? А потом он очнулся и ушел.

Министр нервно рассмеялся.

– Не хочу терзать вас подробностями, моя дорогая, но это случилось у нас у всех на глазах, поверьте, бедняга умер, попросту зажарился, у него сгорели волосы на голове, на руке расплавились часы и обручальное кольцо, а хуже всего – его прорезиненный дождевик…