– Ладно. Это явно пустая формальность… но я все же лучше съезжу, покажу эти бумаги Ричарду. Пусть посмотрит.

– Мне поехать с тобой?

Дэниэл вспомнил, что последний раз они с Терри навещали Торнтона пару недель назад, перед долгими зимними каникулами. Она наслушалась его маниакальных бредней и потом долго и безутешно плакала. А ведь у нее и без того имелось достаточно причин для слез.

– Терри, ты ведь сама знаешь, Ричарду все еще не очень хорошо. К тому же, там комендантский час, всюду патрули, да и погода ни к черту.

Терри взглянула в окно. И впрямь, снег продолжал валить стеной, а термометр за ставнями показывал трескучие минус сорок. Власти намеренно поддерживали подобный температурный режим, надлежащим образом регулируя работу биокуполов, поскольку нелегко бунтовать, когда через десять минут на лютом морозе отваливаются уши и нос.

– Но ты ведь недолго?

– Обернусь за пару часов. Отдохни пока.

Он встал. Терри продолжала смотреть на него.

– В чем дело?

– Я просто подумала… Дэнни. Ты не поцелуешь меня… перед отъездом?

4.

Тридцать Четвертый госпиталь психосоматического здоровья совершенно не напоминал легендарный Бедлам, а более всего походил на уютный частный пансион, и даже решетки на окнах сливочно-кремового пятиэтажного здания практически не портили идиллического впечатления. Окруженный неприступными заборами, садами, парками и прудами, госпиталь служил спокойным пристанищем для богатых и знаменитых, страдающих от алкоголизма, наркомании, различного рода сексуальных девиаций и тяги к азартным играм.

К большому сожалению, некоторые пациенты госпиталя и впрямь были больны. Например, сам Ричард. Или бывший губернатор Лудда Шеймас Харт, которого чуть больше стандартного года тому назад доставили в Тридцать четвертый после того, как на съезде Партии Новых Демократических Преобразований, на глазах четырех тысяч делегатов, сотен репортеров и Верховного Канцлера Милбэнка он воткнул себе карандаш глубоко-глубоко в правый глаз. Через месяц пребывания в госпитале Харт скончался, предварительно выколов карандашом и второй, здоровый глаз. До последнего мгновения старик твердил о чудовищном заговоре в высших эшелонах Империи и том, что луддиты превращают людей в зомби. Обычные бредни параноидального шизофреника.

Выйдя из припарковавшегося в больничном дворе механо, Дэниэл направился к зданию госпиталя. В одной руке у него была винтовка, в другой – коробка с лимонным тортом, любимым десертом их милости. Компанию Дэниэлу составляли пятьдесят человек угрюмых охранников. Не то чтобы Дэниэл и впрямь нуждался в почетном эскорте, с другой стороны, иметь под рукой полсотни головорезов было весьма удобным, да и положение отныне обязывало.

Главный врач госпиталя встретил Дэниэла на крыльце, зябко кутаясь в длинную шубу, в которой больше походил на удачливого сутенера, чем на выдающееся светило психиатрических наук.

– Здравствуйте, мистер Ланкастер.

– Здравствуйте.

– Пойдемте, я провожу вас к лорду Торнтону.

Любезно придерживая Дэниэла за локоть, главный врач ввел визитера в устланный мягкими коврами мраморный вестибюль.

– Вам действительно необходимо расхаживать повсюду с винтовкой, мальчик?

– А что именно вас не устраивает, – поинтересовался Дэниэл холодно. За те семь месяцев, что Ричард томился здесь, Дэниэл навещал их милость в лечебнице далеко не впервые, и каждый раз находил главного врача с его вкрадчивыми манерами и старомодным пенсе отталкивающим и скользким типом. Вдобавок, судя по некоторым косвенным признакам, доктор давненько подсел на те сильнодействующие препараты, которыми щедро потчевал своих умалишенных подопечных.