Стол потихоньку наполнился разными разностями, следом Алексей внёс бурлящий чайник и они сели поесть с дороги. Алексей, очевидно, не завтракал, дожидаясь их, а потому сел за стол вместе с ними и ел весьма активно. Но при этом успевал и разговаривать: сначала, естественно, расспросил их, как они доехали, потом удостоверился у Татьяны, рассказала ли она что-нибудь своему другу, а если – да, то что именно, а поскольку Татьяна в ответ отрицательно покивала головой, он пристально взглянул на Лысого и, очевидно, задумался, с какими же словами приступить к объяснению.

Ситуация, очевидно, была исключительно сложная, сведения были, видимо, строго секретные и какую минимально необходимую дозу информации предстояло открыть, решить было также чрезвычайно сложно. Но вот Алексей отложил вилку, прихлебнул чаю и собравшись с духом, начал:

– Дело, Сергей, в том, что ты поначалу будешь отвергать почти все мои слова: такими они покажутся тебе странными и невероятными, что твоим первым душевным движением, первой реакцией будет – отправить меня в психушку. Но хотя все мы долго и упорно воспитываемы были в духе строгого материализма, каждый из нас, живущих в этой стране, я имею в виду, всё-таки постоянно натыкается на факты, определить которые можно только как непознанное, мистическое, необъяснимое. Те же, например, летающие тарелки. В которые ты, конечно же, не веришь, а считаешь привычно все гипотезы, теории не только об их наличии, происхождении, о самом их существовании, но и рассказы о встречах с ними землян – исключительно бредом сумасшедших или пьяных, оказавшихся достаточно сообразительными при выдумывании уважительных причин собственного отсутствия на работе или дома. Ведь именно так ты и думал всегда в отношении подобных вещей, не правда ли?

Лысый автоматически кивнул, ибо он, как всякий человек, имеющий дело с техникой, хорошо представлял себе её максимальные возможности и был уверен, что возможно и реально только то, что можно пощупать руками. О, нет, он не отвергал, допустим, атома (которого руками – не потрогаешь, в строгом смысле этого слова, по причине его микроскопичности) или же различных физических процессов, но ведь множество атомов, соединённых в одно целое, потрогать очень даже можно, физические же (невидимые) процессы дают вполне материальный результат… Так что Лысый вовсе не считал реальным только видимое. Но ко всякой мистике относился с интуитивным подозрением: столько шарлатанов подвизается в этой области в роли выкачивателя денег у тупоумных идиотов, что оказаться в числе этих идиотов Лысому никак не улыбалось. Но, с другой стороны, различные книги на эту тему, написанные умными людьми и основательно аргументированные доступными проверке фактами, он читал с удовольствием. Книги, авторы которых его, читателя, уважали, он любил.

Конечно, литературой эзотерической, и – религиозной, он интересовался – но ровно настолько, насколько такого рода литература самостоятельно приплывала. Но если уж приплывала, он её не пропускал: просто потому, что очень любил читать, а потому – читал быстро и постоянно оглядывался в поисках чего-нибудь ещё им не читанного. Хотя многие книги такого рода казались ему, для так называемой завлекаловки, наполненными не совсем, мягко говоря, достоверными данными, кое-какие познания в этой тематике он всё же приобрел. Так что отвергать без разбору абсолютно всё из того, о чём Алексей только что сказал ему и что должен был рассказать ещё о весьма странном и таинственном поручении Татьяны, Лысый не собирался. Тем более, что Татьяна, да и сам он внезапно оказался вовлечённым в это странное по самую макушку.