– О как! – восхитился Сергей. – А шо! Сходство на лице. А скажи, голуба, как ты теперь без рубашки-то пойдёшь?

– Да так одену. Потом отстираю.

– Я те дам, отстираю. Ты чё? С дуба упал? Меня ещё никто никогда не рисовал. Я лучше у тебя рубашку куплю. На вон, плащом накроешься. Если что – скажешь: камизу медведь порвал.

Глаза Кристофа удивлённо расширились:

– Мы Буасьеры…

– Стоп! Стоп! Стоп! Не начинай. Лучше скажи, парень, сколько тебе за рисунок отвалить?

– На. Возьми, если нравится.

Оруженосец удивлённо, но с затаённым удовольствием протянул Лису холщёвую рубаху.

– Мы Буасьеры – род богатый. У нас рубах много. Мы здесь испокон веков лесничими служим.

– Хороший рисунок, – критически оглядывая изображение друга, кивнул Вальдар. – Скажи, кто тебя рисовать учил?

– Никто. Сам умею. В замке книги старые…

– Кристоф! Вот ты хороший парень, – хмыкнул Лис, – но иногда как загнёшь! Я шо этих старых книг не видел? Там же человек как глиста в обмороке. А у тебя – вылитый я.

– Это другая книга, – оскорблённый недоверием, пустился в объяснения юноша. – Её моя троюродная пра-пра-прабабушка велела хранить, покуда она ей не понадобится. Вот с этого фолианта я картинки-то и срисовывал.

– Ну, если пра-пра-пра… – Почесал голову Лис, – то, думаю, родственнице твоей книженция больше не пригодится. Занятно было бы взглянуть, как считаешь, Капитан?

– Отчего же это вдруг не понадобится? – ошарашено спросил Кристоф. – Вот намедни, аккурат на зимний солнцеворот, она за ней приезжала.

– Оба-на! Пра-пра-пра сама приезжала? Ну, в смысле, не призрак, не вампир? Как там было: «Мумия возвращается»?

– Моя троюродная пра-пра-прабабушка – не призрак, не вампир. Она молода и хороша собой. И была молода и хороша собой ещё во времена святого Урсуса.

– Которые были?..

Кристоф собрался было ответить, но его речь была оборвана появлением одного из оруженосцев герцога Бургундского.

– Насилу отыскал вас, монсиньор, – спрыгивая с коня и кланяясь, скороговоркой протараторил он. – Его высочество просит вас срочно пожаловать к нему.

– Что-то произошло?

– Да. Событие неимоверной важности. Полтора часа назад прибыл гонец с Родоса. Как утверждает великий магистр ордена Святого Иоанна Иерусалимского, император Мануил II открыл ворота Константинополя Тамерлану. И не просто открыл, а объявил себя его союзником. Сейчас тартарейцы, поддержанные ромейским флотом, движутся к цитадели иоаннитов, Смирне. Рыцари, конечно же, не сложат оружия, как сделал это коварный ромей. Но силы уж больно неравны. Торопитесь, монсеньор, герцог ждет вас.

Жан Бесстрашный мерил шагами дворцовую залу. Ту самую, где совсем недавно проходило бурное пиршество. Увидев рыцаря Камдила, герцог стремительно развернулся на пятках и зашагал к нему, протягивая руки:

– Входите. Я жду вас.

Заметив за спиной Камдила замершего в поклоне дворецкого, Бургундец резко выдохнул:

– Вон! Да проследи, чтобы никто не приближался к дверям.

Слуга, вероятно привыкший к столь резкому обращению, моментально скрылся из виду. Можно было не сомневаться, что он скорей ляжет костьми, чем позволит кому-либо войти.

– Друг мой, – начал герцог. – Вы уже знаете новости?

– Да. Ваш оруженосец известил меня.

– Все сложилось именно так, как вы говорили, – сокрушенно развёл руками потомок королей Арелата. – Нет! Что это я? Все ещё хуже! Кто бы мог подумать, что Мануил способен на столь низкое предательство?

– Тамерлан, – кратко ответил посол. – Впрочем, я не удивлён.

– Ну как же! И полугода не прошло, как здесь, в этой зале мы беседовали о спасении христианского мира, и он заверял меня, что покуда жив, будет стоять нерушимой стеной…