Марсель шел следом, стараясь дышать, как она. Почувствовал удивительную легкость, расправил плечи, высоко поднял голову. Никогда так не ходил, никогда прежде. Он поравнялся с Эльзой, посмотрел на ее лицо в профиль. Остался доволен спокойной безмятежностью, написанной на нем. Отметил про себя, что эта женщина не нуждается в опеке, что она все может сама. Но ему захотелось ее опекать, оберегать от гроз и бурь житейского быта, от круговорота событий, в который она непременно попадет, шагнув за пределы горной страны.

Эльза остановилась, чтобы полюбоваться разноцветьем трав, цветов и листьев.

– Давайте поднимемся на вершину поодиночке, – предложила она. – В каждом восхождении есть особое таинство. Мне не хочется нарушать, разрушать его.

Марсель прижал ладонь к сердцу, склонил голову, давая понять, что не смеет противиться ее воле, ее желанию.

– Благодарю вас, господин Паньоль, – сказала Эльза с улыбкой и побежала к едва заметной тропинке. Марсель отметил, что не знает эту тропинку. Никогда не замечал ее. У него была своя едва заметная тропка. Сегодня он пойдет по ней.

– Мы наверняка поднимемся на вершину одновременно. Иначе, все происходящее бессмысленно, – сказал он, глубоко вздохнул, пошел вверх по своей тропе, петляющей среди низкорослого кустарника.

К каменным ладоням на вершине Зойлинг они подошли с разных сторон и вправду одновременно.

– Вы? – глаза Эльзы стали огромными от удивления. – Но разве такое возможно?

– Я думаю, да, – улыбнулся Марсель. – Для каждого, стремящегося к вершине, есть своя тропинка. Вы нашли свою, я – свою. Важно, что цель нашего восхождения одна и та же. Садитесь в каменное кресло, а я устроюсь на траве, как в прошлый раз. Будем смотреть на плывущие облака, петь песни, пить ронское вино, вести беседы обо всем, что нас тревожит.

– Обо всем, что тревожит, – повторила она, подумав, что ни за что не станет рассказывать ему о предательстве любимого человека, из-за которого она едва не рассталась с жизнью. Инстинкт самосохранения удержал ее на краю бездны. Она посмотрела вниз на зияющую чернотой пропасть и сделала шаг назад. Холодная каменная глыба приняла ее в свои объятия.

– Не стоит совершать необдуманных поступков, – застучало в висках. – Перед тобой вечность. Стоит ли отказываться от нее из-за обидных слов и действий человека, встреченного на пути. Он шел рядом с тобой, притворяясь искренним. Дорога пошла в гору, человек отстал, струсил. Не тяни его за собой. Ему не нужна эта вершина. Он покорит другую. Возможно, покорит. А если нет, это уже не твоя забота. Ты ушла, он остался. Забудь о нем, как о воде, бегущей вниз с горы. Забудь, забудь, за-а-а-бу-дь…

– Забуду, – прошептала тогда Эльза, вытирая слезы. – Забуду.

Ей это почти удалось. Поэтому она не станет вспоминать о протекшей воде. Не будет полосовать ножом по зарубцевавшейся ране. Им с Марселем есть о чем поговорить и без этих откровений. Пусть их сердца переполняет радостный восторг от сопричастности к природе, а все проблемы пусть остаются за чертой, за горным перевалом, в другой жизни, в другом временном измерении. Эльза чувствовала, что у Марселя тоже есть шрам на сердце, поэтому он так живо реагирует на ее слова о верности и предательстве. С таким вниманием слушает ее, слыша между строк.

Эльза была права. Марсель с трудом сдерживался, чтобы не рассказать о том, как стоял на краю вершины и смотрел на острые камни у подножья горы. Инстинкт самосохранения удержал его от неверного шага.

– Как хорошо, что тогда я одумался. Какое счастье, что тогда я струсил, – улыбнулся он. – Жизнь только начинается. Наша новая жизнь будет наполнена новыми впечатлениями, яркими красками и восторгом. У нас с вами целых восемь дней! Целых восемь дней, а потом…