Борис сбегает вниз по лестнице. Как же так, он живет здесь столько лет, но ничего не знает про сквер, про влюбленных. Сердце колотится с такой силой, что не слышно никаких посторонних, потусторонних звуков. Все они по ту сторону сознания Бориса. По ту сторону его чувств, его мироощущения, его переживаний. Первое, что он видит – Нина, летящая через сквер. Она спешит к нему навстречу, едва касаясь ногами земли, а за ее спиной возвышаются, слившиеся в страстном поцелуе обнаженные натурщики. Но это лишь жалкое подобие, подделка под Родена. Борис замирает. Нина останавливается в двух шагах от него. Удивлена. Не решается сделать шаг. А он вдруг поворачивается и убегает прочь. Уходит, не сказав ей ни слова.

Нина опускается на скамью. Слезы отчаяния душат ее. Она ничего не видит, не слышит. Она прячет лицо в ладони. Она не предполагает, что Борис убежал не от нее, а от уродливых гипсовых фигур, охваченных фальшивой страстью. Убежал от скульптурной композиции, на которую невозможно смотреть без содрогания.

– Как все глупо, глупо, – шепчет Нина. – Почему я не могу выбросить из головы этого человека? Что за безумная страсть влечет меня к нему?

Борис вдруг опомнился. Остановился.

– Что я наделал? Болван. Я обидел девушку. Нужно вернуться немедленно и все ей объяснить. Нужно броситься ей в ноги, попросить прощения.

Он развернулся, но не пошел больше в сквер, чтобы не видеть ужасные тела. Он помнит адрес Нины. Вот ее дом, подъезд, этаж. Борис звонит долго, но никто не открывает. Борис садиться на ступени, обхватывает голову руками.

– Наверное, нужно уехать к бабушке в Уссурийск, – говорит он сам себе. – Уехать, чтобы привести в порядок мысли, чувства, желания.

Он поднимается и идет домой, минуя сквер. А Нина так и сидит на скамье, опустив лицо в ладони. Ей кажется, что все вокруг знают, что сейчас произошло. Хотя, если подумать, то в огромном, безумном городе никому ни до кого нет дела. Никому ни до кого…

Клавдия Андреевна обрадовалась приезду внука. Она давно хотела рассказать все, что еще хранила ее память. Борис слушал не перебивая. А потом вдруг взял и выложил все про Нину, про свои сомнения, про огонь, сжигающий его изнутри. Клавдия Андреевна посмотрела в его глаза и сказала:

– Всему свое время, Борис. Если вам суждено быть вместе, то никакие события не смогут помешать вашей встрече. Если нет, то никакие силы притяжения не соединят вас.

Бабушкины слова Бориса успокоили. Ему стало легко, словно сняли с плеч тяжелый рюкзак. Борис вскочил, расцеловал бабушку в морщинистые щеки, запел:

– «Что день грядущий нам готовит?»

– Новые радости, – проговорила Клавдия Андреевна.

Утром пришла телеграмма: «Арина родила дочь Ксению».

– Как родила? Когда она успела? – удивился Борис. А бабушка рассмеялась.

– Совсем ты со своей математикой счет времен потерял. Уже больше года прошло, как Аринушка замуж вышла.

– Сколько? – Борис растерянно посмотрел на нее. – Не может быть.

– Жениться тебе пора, Боря, тогда другой отсчет времени пойдет, – проговорила бабушка. Но Борис не расслышал ее слов. Он силился вспомнить важные события прошедшего года и не мог. Все дни были одинаковыми, безликими, серыми. Он закрыл глаза, увидел Нину, летящую ему навстречу. Подумал, что пора возвращаться домой, в Москву. Что ему просто необходимо перед ней извиниться. Не последний же он мерзавец. Не последний…

Борис прилетел в Москву с твердым намерением увидеть Нину. Но странное стечение обстоятельств не позволило ему выполнить задуманное. А потом позвонила Арина и строгим голосом отчитала его.

– Проворонил свое счастье, братец. Ниночка Гончарова в Лондон уехала. Ее пригласили в королевский театр. Контракт на три года. Пока на три…