Дежурная сестра?

- Здравствуйте. Скажите, я где? В какой больнице? В больнице же, да?

- В ней, родимой. В Иннокентьевской, железнодорожной. До городской-то побоялись везти, думали – ты плоха совсем, девонька, а оказалось – ничего. Слава богу, крепкая, и Василию Васильичу спасибо, что тебя подлатал, но это ты потом сама ему скажешь, утром.

- А… который час? – я глянула на свою руку, но часов не было.

- У Николы полночь били не так давно.

Информативненько.

- А воды… можно мне воды?

Понятно, что все разговоры – утром, с врачом.

- Можно, можно. Принесу тотчас.

- А форточку открыть, хоть немного? Очень душно.

- Тоже за новомодные эти веяния, да? Проветривать и руки мыть каждый раз почём зря? – усмехнулась невидимая мне медсестра.

- Почему же… почем зря? Гигиена…

Кто-то ещё не проникся мытьём рук, да в больнице, да после всех пандемий? Ну-ну.

- Во, то-то и оно. Василию Васильичу завтра про гигиену эту вашу расскажешь, он страсть, как это дело любит, послушает тебя с большим, знаешь, удовольствием. Ладно, всё одно нет больше никого, приоткрою чутка. Только там ветер, на улице-то, открою – враз завоет.

- Да и пусть…

Добрая женщина принесла чашку, помогла мне приподняться и поддержала, пока я выпила всё, что там было. Я краем глаза даже что-то разглядела – серое вроде платье, почему-то в пол, и что-то вроде передника, на голове косынка белая, никакой маски, а сейчас же все медицинские работники ходят в масках? Или нет?

Правда, потом она помогла мне вернуться на подушку, отставила куда-то чашку и пошла открыть форточку, что-то бормоча себе под нос про сильно умных и каких-то там ещё. А мне почему-то стало спокойно – я в больнице, врач будет утром, посплю, станет легче, может, и домой отпустят, сейчас в больнице лишнего дня не держат.

В открытую форточку тут же ворвался порыв ветра, хлопнул ею, завыл где-то там, снаружи. Осень, просто осень. Ничего особенного.

Я завернулась в одеяло и под завывание ветра быстро уснула.

4. 4. И где же я нахожусь?

Следующее пробуждение случилось белым днём. Форточку закрыли, но за окном было очень светло – как бывает от только выпавшего снега. Уже снег, да?

Вообще снегом в октябре в наших краях никого не удивишь. Поэтому – у природы нет плохой погоды, да? Можно будет надеть зимние ботинки. В них хотя бы не скользко, а то гололёд же. Я открыла глаза, и…

Закрыла обратно. Вдохнула, выдохнула, открыла снова.

Это что за сельское заведение? Куда меня вчера угораздило попасть?

Стены бревенчатые, даже и не беленые. На окнах ни одной шторки, даже самой простой. Пол – дощатый. Три деревянных кровати, две пустые, постель застелена, на третьей я. И тумбочка в углу.

Ни одной розетки, ни одной. Стоп, и ни одной лампы тоже нет! Ни на потолке, ни на стенах! Потолок – тоже дощатый, как на даче. Это вообще что такое-то?

Постельное бельё вроде как стираное, но – серенькое, когда используют неделю, или даже больше, а потом стирают на получасовой программе, из экономии чего-то там. И не простирывают до конца. Или…

Мысль меня огорошила. Или стирают руками. Давно, в детстве, был период, когда старая машинка сломалась, а на новую не было денег. И мама с бабушкой замачивали бельё в ванне, шоркали руками и об стиральную доску, а полотенца с кухни потом кипятили на печке в большом баке. Потому что если не кипятить, то не всегда выходило нормально отстирать, руками-то. Позже, когда у мамы дела пошли в гору, и она смогла купить машинку, то сразу же заменила всё постельное бельё. И после машинки, конечно же, оно выглядело совсем по-другому.

И здесь бельё стирали как-то… как-то, в общем. Так же стирали и ту рубаху, что была на мне. Стоп, Оля, отставить панику, ты в этой рубахе уже спала сколько-то, и до сих пор жива. Успокойся. Сейчас ты встанешь, спросишь, где туалет, где врач, где твоя одежда, и попросишься домой. И всё будет хорошо.