– Спрячь, и двигай домой. – прошептал он.

– А ты куда?

Грек сплюнул и выругался.

– За водкой.

Я двинул домой и уже через десять минут был на таком расстоянии, что никакие Буныги при всем желании не смогли бы меня достать. На следующий день, ровно в девять утра я стоял перед дверями приемки и с удивлением рассматривал прикрепленный к ней кусок картона. На нем Витькиной рукой было написано: «Уехал на похороны.»

«Похоже на предсмертную записку», подумал я. Грек появился часов в одиннадцать. Судя по его виду, он всю ночь пил.

– Все, увольняюсь. – вместо приветствия изрек он.

– Что вдруг?

И Грек поведал мне окончание вчерашней истории. Братва загрузила его на четыре бутылки водки. Всего-то. Он им выставил две.

Я только присвистнул. Оказывается, даже свое здоровье он ценил ниже денег, мало того, он этот литр с ними же и распил.

– А чего ты уволиться-то решил? – честно говоря, я был сильно удивлен, узнав о Витькином желании уйти с такого доходного места.

– Они теперь от меня не отстанут.

– Да брось ты.

– Точно говорю.

– И куда ты теперь? – Летом устраиваться не буду. До осени порыбачу (он был заядлый рыбак), денег хватит, а там видно будет.

Попрощавшись, он двинулся к трамвайной остановке. Я полез в карман за сигаретами и обнаружил там связку ключей. По инерции хотел окликнуть Грека, но вовремя вспомнил, что ключи ему больше не нужны. Грек тем временем завернул за угол дома и, хотя живу я на Майской, а он на Проспекте, больше мы с ним никогда не виделись.

Так я стал приемщиком. Прошло чуть больше года и канули в лету Мишка Баймаков, водочники Дамир Танцор, Олежка Дуров, пивники Фантик и Булат. Но свято место пусто не бывает. Появились Вовка Чудилин, Юрка Граф, Леха Азбука и Леха Пантелей. На целых шесть лет они стали моими коллегами по работе, партнерами в картах, соратниками в драках, собутыльниками в пьянках, короче, друзьями. Да, веселые были времена!

С Юлькой меня познакомила Наташка. В тот весенний вечер мы с Пантелеем пили водку. Был конец смены и желающих сдать бутылки давно уже не было, поэтому я сильно удивился услышав девичий голос.

– Хозяин, какие бутылки принимаешь?

Я нехотя вылез из – за перегородки, отделяющей нас от посторонних взоров, и увидел улыбающееся Наташкино лицо.

– Привет! Заходи – пригласил я.

– Зайду. Только я не одна.

Так я впервые увидел Юльку. Я никогда не умел описывать людей и всегда удивлялся тому, как это народ составляет фотороботы, но Юльку, коль скоро о ней зашла речь, попробую описать. На вид ей было лет семнадцать – восемнадцать. Шатенка, волосы короткие.

Лицо по-детски пухловатое, глаза голубые, носик маленький, аккуратный. Губы? Губы как губы. Фигурка плотная, но стройная. Грудь третьего размера (с грудью, как выяснилось потом, я угадал.) Ножки прямые. За внешность я мысленно поставил ей четверку с плюсом, даже с двумя. Второй плюс за то, что на поверку она оказалась веселой и компанейской. Со спиртным время течет незаметно, а в женской компании тем более. Не успели мы оглянуться, как на улице окончательно стемнело, и в голову начали приходить мысли о ночлеге. У меня и Пантелея подходящих мест на примете не было, но девчонки взяли все в свои руки. Так мы оказались в полупустой электричке, двигающейся в сторону деревни Жуково, где у Юльки, по ее словам, жили какие-то родственники. До места мы добрались без происшествий, если не считать того, что отяжелевший от водки Пантелей упал, споткнувшись об какую-то корягу. Причем упал на меня, тоже не очень трезвого. Мало приятного, если учесть, что в свои неполные девятнадцать лет Пантелей имел сто девяносто сантиметров роста, а вес сто килограмм. Но дураков и пьяных Бог оберегает с особой тщательностью, поэтому обошлось без увечий. Не вру. Да что там говорить. Я знал одного человека, который упал с седьмого этажа и отделался лишь сломанной челюстью. Думаешь, он был трезвый? Черта с два! Когда он очнулся и решил идти домой, его забрали в вытрезвитель.