Стоя у решетчатого окна, Луиза наблюдала, как оранжево-красный солнечный диск медленно исчезает за горизонтом.

«Ускользающий, утомленный, потухающий… Как мои надежды, – подумалось ей. – Красиво и грустно».

Она вспомнила Филиппа. Два дня назад он был жив и полон надежд, теперь его нет. Что ждет ее, вдовую девственницу? Родственники мужа вряд ли возьмут к себе: она девка, опозорившая честь супруга, отдавшись другому мужчине. Вернуться к злобной тетке, десять лет тиранившей ее попреками и издевательствами, а потом отправившей в монастырь? Ни за что! Стать подстилкой барона? Лучше уж в петлю! Жизнь кончена, не успев начаться. Этот крест придется нести одной, пока господь бог не заберет к себе. По всему выходит, ей прямая дорога вернуться в аббатство и стать Христовой невестой.

Ее слёзные размышления прервали шаги за спиной.

– Что вам надо? Вы вломились в мою спальню без разрешения. Убирайтесь!

В первую минуту барон растерялся. Он никак не ожидал увидеть разъяренную мегеру. Напротив, вопреки вспыльчивому характеру, готовился успокаивать хрупкое создание, быть нежным и терпеливым.

– Какая неслыханная наглость, меня намереваются выгнать из собственной спальни, – усмехнулся он, надвигаясь на девушку. – Но мне нравится – это лучше, чем слезы.

– Не приближайтесь! Я закричу!

– Ты уже кричишь, что, впрочем, меня не остановит. – Его рука обвилась вокруг тонкой талии. – Я сражен твоей редкостной красотой и предлагаю тебе удовольствие и наслаждение, – Вольф потянулся к ней губами.

Она отпрянула от него и, отгораживаясь, выставила вперед ладони.

– Не отказывайся от своего счастья. У тебя будет все самое лучшее.

Луиза ответила холодным взглядом:

– Мне ничего от вас не нужно.

– Мне нужно! – Почти задыхаясь от предвкушения сладостной ночи, воскликнул Вольф. – С того момента, как ты опалила меня колдовским взглядом, я мечтаю лишь об одном – вонзить свое копье в твое девственное лоно. Признайся же, ты тоже хочешь меня.

– Прочь, подлый убийца! Ты уже пронзил мечом безвинного человека.

– Довольно! – оглушил ее гневный окрик. – Видит бог, я не хотел причинить излишнюю боль, но не собираюсь выслушивать твои вопли и не стану дожидаться согласия. – Он вплотную подошел к Луизе.

– Даже не думайте! Вы не посмеете! – она отвернулась, изо всех сил стараясь не показать охватившего ее страха.

– Еще как посмею! Сейчас убедишься.

Барон приподнял ее подбородок и, теряя выдержку, впился в ее губы. Луиза от омерзения отшатнулась и резко оттолкнула ненавистного мужчину. Барона это не смутило.

– Ну, иди же поиграй со мной, – бормотал он от нетерпеливого вожделения, ощупывая тело самым бесстыдным образом.

О, какая это была пытка! В его желании ей чудилось что-то постыдное. Луиза запаниковала и, развернувшись, ударила его по лицу и тут же отлетела в сторону от встречной хлесткой пощечины. Оглушенная падением, она на какое-то время как будто ослепла и не успела увернуться. Разъяренный барон поднял ее, бросил на кровать и словно хищник накинулся на нее.

Девушка сделала попытку закричать, но из горла вырвался лишь жалкий хрип, сопровождаемый треском рвущегося лифа платья, обнажившего идеальной формы грудь. Вольф обхватил ее руками, приподнял и припал в неистовом поцелуе.

– Нет! Не прикасайтесь! – стала яростно отбиваться Луиза. – Я пожалуюсь королю!

Ее сопротивление лишь подогрело желание мужчины. Навалившись сверху, он стал лихорадочно задирать подол платья. К возмущению и гневу Луизы добавилось унижение, чудом извернувшись, она резко ударила своего истязателя в ухо. Он взвыл от боли, откатился в сторону и затих. Целую минуту барон, пытаясь справиться со звоном в ушах, лежал без движения. Наконец он сел и, пытаясь прийти в себя, несколько раз тряхнул головой, затем встал и, намереваясь немедленно покончить с непокорной строптивицей, дрожащими от безудержной ярости пальцами потянулся к ее горлу. Но его остановило затравленное выражение глаз, в глубине которых бился непримиримый огонь, готовый полыхнуть в следующую секунду. Вольф отшатнулся: