Отсутствие барона–тюремщика принесло Луизе некоторое облегчение: она перестала вздрагивать от шорохов и громких криков за дверью, полночи метаться в постели в ожидании своего мучителя. Девушка без страха разговаривала с людьми, быстро привыкла к вежливому почтению, но, не питая иллюзий относительно своего положения, была скромна и непритязательна, довольствовалась лишь прогулками по замку.

Дни тянулись долго и однообразно, если не считать то время, когда она возилась с Сорванцом, придумывая забавные игры, и помогала прачке ухаживать за мужем.

В замке все относились к красавице как к новой баронессе, кроме стражи. Попытки Луизы выбраться на свободу ни к чему не приводили. Стражники награждали ее уничтожающими взглядами и гнали прочь от ворот. Она давала волю своему гневу, но в ответ получала лишь насмешки, недружелюбные выкрики и жесты.

Однажды ее потребовали к кастеляну Шольцу – управляющему замком и делами барона. Ее это несказанно удивило.

Луиза вошла в кабинет в тайной надежде на освобождение. Навстречу ей поднялся довольно крупный мужчина. На нем были дорогой кожаный жилет и туника английского сукна, массивную шею украшал золотой обруч с нефритовыми вставками. Его внешность можно было бы назвать вполне приятной, если не считать хищного прищура и высокомерно поджатых губ. Он приблизился и, коротко поклонившись, вызывающе небрежно обошел ее вокруг, не проронив ни слова.

– Чем вызван столь неучтивый прием? – презрительно произнесла Луиза, всем видом демонстрируя, что оскорблена явной непочтительностью служащего.

У управляющего вытянулось лицо, и недобро сверкнули глаза:

– Баронесса! – с трудом выдавил из себя Шольц ложный титул, не осмеливаясь нарушить распоряжения хозяина обращаться к пленнице именно так. – У меня четкие предписания относительно вашего пребывания в замке.

– Они мне также известны. Что изменилось, что вы осмелились потревожить меня неподобающим образом? – продолжая играть свою роль, ответила Луиза.

– Вами недовольна охрана замка, – воздержался от готовых сорваться с языка грубых упреков кастелян.

– Какая ирония! Я ими тоже недовольна.

– Предупреждаю, еще одна попытка сбежать, и они подстрелят вас как кролика, – пригрозил Шольц, не привыкший к откровенному отпору со стороны женщины.

– И горько пожалеют о своей ошибке, когда окажутся на вертеле вместо того кролика, – ехидно парировала она.

Какое-то время они, не скрывая негодования, рассматривали друг друга. Постепенно молчание сделалось невыносимым. Первым перед волей янтарных глаз сдался кастелян:

– Ваша красота ослепила барона, помешав разглядеть, какой на самом деле вы являетесь безумной и неблагодарной.

– Вот как! Никогда еще меня не выставляли в столь нелестном свете.

– О, такой как вы, нетрудно вскружить голову мужчине. Не успела глазом моргнуть – и он у твоих ног, – прошипел Шольц, взбешенный явным безразличием баронессы к его высокому положению.

– Не могу с вами согласиться. Это всего лишь досужие домыслы, – холодно возразила девушка. – Будет лучше, если впредь они окажутся невысказанными.

– Вы мне угрожаете? Даже не потрудились притвориться, что внемлете моему предупреждению!

– Совершенно верно, – кивнула она и расплылась в улыбке.

– Сроду ни одной женщины не боялся! – вскипел Шольц. – Ваши угрозы подобны комариному писку.

– Сегодня явно не ваш день, – продолжала играть словами Луиза, забавляясь беспомощным гневом управляющего. – Однако комары изрядно отравляют жизнь.

– Весь замок гудит, словно рой диких пчел. Доблестные воины потеряли покой, молва о странной женщине в доме барона докатилась до соседей, – повысил голос Шольц, проигнорировав замечание.