Жебокрицкий любил систему, любил страстно и фанатично у него на каждое слово, на каждое движение были заведены свои бумажки, которые бюрократ лелеял, словно детей родных, и, будто семейный альбом, периодически рассматривал. Вот почему я хотел ударить именно по документообороту моего врага. А потом, деньги. Должны же в кабинете быть деньги.

Но представлять, как горят деньги, мне не нравилось. Забрать их себе? Но это сильно опошлит идею справедливого возмездия. Решил, что, коль попадутся ассигнациями, чтобы легче унести, то заберу. Мало-мальская материальная компенсация для погорельца.

Закинуть «кошку» удалось с первого же раза. Причем не сильно и нашумел. И теперь я, напрягая свои все еще не оформившиеся мускулы, стараясь не издавать лишних звуков, с напряжением сил лез по верёвке. Всего-то второй этаж, но для теперешнего меня – проблема залезть на одних руках, чтобы не раскачивать веревку.

Этому упражнению последние две недели я уделял наибольшее внимание, закидывая «кошку» и лазая по веревке почти каждую ночь. Было бы и смешно, и обидно, если бы сейчас только и смог, что с оглушительным в ночной тишине треском свалиться в какой-нибудь куст.

Проблемой могло стать и окно, если бы эти окна не были столь примитивными. Но тут достаточно было немного подбить деревянную раму по краю стекла, и окошко само вываливалось. После можно было бы его обратно вставить так, что никто и не заподозрит, если только не будет с лупой окна осматривать. Чтобы не попасть впросак на этом этапе плана возмездия, я тренировался на своих окнах. Не скажу, что стал большим спецом, но несколько руку набил.

А впрочем, какие окна! Если тут всё в самом скором времени загорится, то никто не станет смотреть, вставлена ли рама, наверняка и рамы не будет.

В кабинете было темным-темно. Впрочем, я не рассчитывал, что меня здесь будут встречать с огоньком. Огонек я принес с собой.

Сложно было разобраться, что где стоит и лежит, но мне только и нужно, что что-то поджечь. Достав немудреное кресало и специально приготовленную, смоченную в спирте тряпицу, я быстро высек искру, и тряпка загорелась. Подпалив от неё свечку, я прикрыл её ладонью, чтобы со двора не было видно, что в кабинете кто-то хозяйничает.

– Ну, где же ты документы хранишь? – бурчал я себе под нос.

Уже не менее трех минут я осматривал кабинет Жебокрицкого. Изучив его характер, я был уверен, что именно здесь находятся главные документы и деньги. Они не должны были сгореть, так как нужно думать и о том, как дальше противостоять этому помещику. А в документах можно найти много чего интересного, если искать.

Сундук. Именно там и обнаружились бумаги и деньги, хотя последних оказалось не так и много. Замочек, что висел на сундуке, бывшем метр в длину и полметра в ширину, не составило никакого труда вскрыть. Из меня, возможно, вышел бы неплохой домушник, так как, что такое отмычка, я знал, а примитивные современные замки – это вскрыть, как раз плюнуть.

Подобные навыки взлома я получил, когда пробовал в начале нулевых организовать с товарищем фирму и помогал автовладельцам и домовладельцам, которые по своей беспечности теряли ключи от автомобиля или дома. Бизнес через четыре года окончательно прогорел, а вот кое-какие навыки остались.

– Идите к папочке! – прошептал я, засовывая в свой вещмешок всё это бумажное барахло, включая деньги, и впихивая невпихуемое.

Впрочем, место сейчас освободится. Достав запечатанный кувшин с горючей смесью на основе смолы, спирта и керосина, купленного ещё некогда в аптеке в Екатеринославе, я собирался уже хорошенько полить кабинет Жебокрицкого, как вдруг…