– Ну, как сказать. В тех местах, откуда я родом, танцуют совершенно по-другому, и я не могу привыкнуть к тем жеманным пируэтам, которым нас учит мэтр.

– Мэтр? Бьюсь об заклад, он учит Вас танцам своих бабушек. Наймите себе хорошего учителя современных танцев, это отнюдь не так дорого, как может показаться. Дамы любят танцевать.

– Спасибо, лейтенант, я запомню Ваш совет, – проговорил Мил, собираясь продолжить дальнейшее движение.

– И еще, господин бард, – понизил голос лейтенант, – наймите себе хорошего учителя фехтования, если Вы собираетесь и далее бывать в доме господина мэра.

– Благодарю за совет, лейтенант, – поклонился Мил, – фехтование входит в программу нашего обучения, не скажу, что я мастер в этом виде воинского искусства, но будьте спокойны, я могу за себя постоять.

– Надеюсь, что это так, господин бард. К Вашему большому несчастью, Вас обучают бою на мечах, а местные тайные убийцы используют по большей мере кинжалы или степные сабли – они гораздо легче и стремительнее, а учитывая, что погодные условия несколько ограничивают нас в ношении брони, то они, несомненно, имеют преимущество в стычке.

Вот, например, Ваш эсток, оружие с довольно сомнительными преимуществами. Да, при благоприятных условиях может вполне пробить доспех, но кто у нас в городе носит доспех? В такую-то жару достаточно и простой кольчуги, чтобы подвергнуть себя довольно серьезным испытаниям. Но зато Ваш эсток однозначно проиграет моей сабле, а пробить кольчугу она может, не скажу, что легко, но с большой вероятностью. Ну а Вы и вообще без кольчуги.

– Вы хотите со мной сразиться? – опешил Мил.

– Я? Вот уж нет. Особенно если Вы сейчас дойдете до ворот и потребуете там себе коня. Я просто хочу Вас предупредить, что бы моя совесть была чиста – выбирайте себе оружие по обстоятельствам и будьте внимательны. Дружба с леди Алисой очень хлопотливая штука.

– Бросьте меня запугивать, лейтенант, – вспылил Мил, – я отлично могу за себя постоять, даже с эстоком против вашей сабли и в простом камзоле против вашей кольчуги, которую Вы не забыли надеть под рубашку.

– Мальчишка, – презрительно проговорил лейтенант, – моя кольчуга – это часть форменной одежды, которую я вынужден носить по протоколу. Посмотрел бы я, как бы ты чувствовал себя в ней в жару. Ты что же, подумал, что я надел ее, чтобы сразиться с тобой?

Мил опешил и, помолчав несколько секунд, продолжил:

– Возможно, я не понял Ваших намерений, господин лейтенант, тогда прошу меня простить, но согласитесь, наш разговор несколько странен. Вы говорите либо слишком много, либо слишком мало, потому я не совсем понимаю Вас.

– Прощайте, господин бард, – поклонился лейтенант, – Вы вольны измываться над своей жизнью как того хотите, никто не может запретить Вам этого. Я же советую Вам – бегите отсюда.

Лейтенант отвернулся от Мила и отошел к краю парадной лестницы.

Мил, кивнув в ответ, сделал шаг в сторону ворот, но был остановлен окриком бегущего за ним слуги.

– Господин Милл И’Усс, прошу меня простить, но меня послала за Вами леди Алиса. Она обеспокоена Вашим отсутствием и просила передать, что очень бы хотела еще раз послушать Вашу серенаду со своими подругами в летней беседке у фонтанов, если Вы, конечно, не устали и не собрались уезжать.

– Нет, нисколько, уважаемый. Я в полном распоряжении леди. Будьте любезны, проводите меня в эту беседку, я, к сожалению, не знаком с вашим домом.

– Да, конечно, как Вы предпочтете пройти – через сад или через залу?

– Думаю, что через сад будет в самый раз.

– Следуйте за мной, господин Милл И’Усс.

Лейтенант покачал головой вслед удаляющейся паре и прошептал: «Несчастный, его или убьет гнев наместника, или несчастная любовь к этой ветренице. Даже не знаю, что предпочтительнее».